Галимуллина Амина
Сады весной прекрасны: они покрыты буйным белым или розовым цветом цветущих и издающих невероятно вкусный запах фруктовых деревьев. Когда весной я прихожу в цветущий сад, то всегда вспоминаю свою прабабушку Факию Ризвановну Ахметянову(Габялилову). Я сажусь под цветущую яблоню и вспоминаю интересные рассказы о нелёгкой судьбе, о военном детстве моей прабабушки
Скачать:
Предварительный просмотр:
Когда зацветала яблоня.
Снежно-белые метели
Вновь укрыли старый сад,
Из весенней колыбели
Льётся нежный аромат.
В белом кружевном наряде
Яблонька прекрасней всех,
И в её лукавом взгляде
Слышится весенний смех...
Ольга Зорина
Предварительный просмотр:
Когда зацветала яблоня.
Снежно-белые метели
Вновь укрыли старый сад,
Из весенней колыбели
Льётся нежный аромат.
В белом кружевном наряде
Яблонька прекрасней всех,
И в её лукавом взгляде
Слышится весенний смех...
Ольга Зорина
Сады весной прекрасны: они покрыты буйным белым или розовым цветом цветущих и издающих невероятно вкусный запах фруктовых деревьев. Когда весной я прихожу в цветущий сад, то всегда вспоминаю свою прабабушку Факию Ризвановну Ахметянову(Габялилову). Я сажусь под цветущую яблоню и вспоминаю интересные рассказы о нелёгкой судьбе, о военном детстве моей прабабушки. Она родилась в 1930 году в Чекмагушевском районе. Семья у них была большая, 11 детей, но дружная и крепкая. Когда началась война ей было 11 лет. Как и многие дети военных лет она работала в тылу, помогала взрослым. Часто прабабушка рассказывала, что им нечего было кушать, нечего носить. Всё, что они нажили, приходилось обменивать на еду и дрова. Ели гнилую картошку, крапиву и другую траву. Её мама ходила по домам, помогала полоть, копать огороды. От голода умирали её сёстры и братья. Из 11 детей вживых осталось только 3 детей. Малыши умирали от голода и холода. А самый младший умер от тоски. Когда мама ушла надолго в другую деревню, он ничего не ел и не пил. А только говорил о том, как он скучает по маме. Другой её братишка пошёл с ней в соседнюю деревню просить милостыню. Там прабабушка заболела и долго пролежала без сознания. А он ходил по домам, выпрашивал еду и приносил больной сестре. Она ничего не ела и он тоже. Когда она пришла в себя, братишка лежал рядом с ней, но уже мёртвый. От болезни и горя маленькая Факия осипла. Вернулась в свою деревню, где их осталось трое. Прабабушка вырастила своих братишку и сестрёнку, заменила им родителей. Вот такое трудное детство было у моей прабабушки. Я хорошо помню, что моя прабабушка была очень трудолюбивая, заботливая и помогала нам во всём. И умерла она там, где
хотела больше всего: в своём саду, когда зацвела яблоня. Я часто прихожу в сад и всегда вспоминаю её с гордостью и уважением.
Пройдут году и у меня буде своя семья. Дети. Я обязательно приведу их в сад к цветущей яблоньке и расскажу о своей прабабушке.
Учитель: Калеева Ольга Владимировна
Врач сказал, операция будет довольно сложной, и мне надо серьезно к ней подготовиться. Составить у нотариуса завещание, отнести комнатные цветы, кота и рыбок родителям или друзьям, прибрать все личные вещи и… не волноваться.
Последнее может только усугубить мое нынешнее состояние, а это сейчас нежелательно.
Я молча слушаю. В ординаторской открыто окно, и ветер нервно, совсем по-человечески теребит шторы. «И пожалуйста, не забудьте подстричься, – заключил медик, – коротко, очень коротко. Все равно вам перед операцией голову побреем. Так что постарайтесь хотя бы немножечко облегчить нам задачу и подготовиться сами. И пожалуйста, не задерживайтесь утром…»
В коридоре поликлиники непривычно тихо.
Я иду по бледно-желтому линолеуму, который только что помыли хлоркой, мой тридцать девятый быстро делает отражения-отпечатки. Раз-раз-раз. Новенькие туфли умело подчеркивают стройные бледные ноги, я бы сказала даже худые, но не скажу, надо себя любить. Хотя бы теперь, накануне, а потом…
О, как я не права!
Если я буду где-то, пусть и вне тела, значит, там тоже будет любовь. Я почему-то в этом уверена. Иногда. Что за странность? Уезжать из родного гнезда в семнадцать, безнадежно ломать жизнь среди чужих людей, а потом удивляться, почему в больнице никто не навещает. Да очень просто. Не нужна я в этом мире ни-ко-му, кроме одного маленького человечка, который уверен, что я повелеваю звездами, людьми, машинами, ветрами и бурями и вообще всем, что есть в этом огромном мире, он меня называет своей мамой, а я его сыном.
Я – Арина Райдер, двадцатипятилетний безнадежно больной журналист.
Природа прощается со мной как может. Холодный ветер забрасывает меня гнилыми листьями, придорожным мусором.
По дороге быстро ездят грязные машины. Мчатся, будто торопятся изо всех сил на тот свет. Я их понимаю. Этот не слишком привлекателен. Иду медленно. Сегодня я последний раз иду по этой тропинке, одинокие прохожие моей медлительности удивляются, зачем, спрашивается, подолгу смотреть, да еще так внимательно, на окружающую серость? Отовсюду проступающий густой мрак. Так бывает только ранней весной или поздней осенью.
По правде сказать, я всегда серости боялась. Еще в детстве меня пугала сама мысль стать таким же потребителем, как все, смотреть тупо целыми днями телевизор, хлопать коврики на детской площадке, запасаться вареньями-соленьями на всю зиму с таким остервенением, как будто на всю оставшуюся жизнь. И жить, как живут все вокруг, ну или почти все – сезонами редиски.
Мерещился мир, полный солнца, цветов и красивых замков.
Одно время даже обшарпанный подъезд, в котором я живу, стал вдруг напоминать большой старинный корабль, устремляющийся в неведомое, а потому, безусловно, прекрасное пространство, и тогда я поняла: все, больна. Стали мучить ночами кошмары, а затем появились приступы боли и беспамятства. Через полгода силы медленно начали оставлять меня. Приходила слабость, а вместе с ней и непонятное успокоение.
Вскоре я поняла его природу: успокоение – это отсутствие сиюминутных желаний, это радость от каждого лучика солнца, от каждого придорожного цветка, это осознание ценности настоящего момента, который уже поэтому прекрасный и, несомненно, самый важный. И нет ничего светлее этой радости.
Примечательно, но, несмотря на наличие денег, меня вдруг стали сторониться цыганки.
Этому объяснения я не знаю, ведь в моей студенческой молодости, когда перебивалась с хлеба на воду, смуглые представители городского кочевого племени не давали покоя. «Хорошая моя, дай я тебе погадаю!» – сколько раз слышала я эти слова в свой адрес. И бежала, бежала от них, стараясь не смотреть в глаза цыганам, кто не слышал об их гипнозе? Об их поистине уникальных воровских талантах? Как же они почувствовали, что это все? Все? Проходили мимо, стараясь не смотреть на меня, и от этого становилось не по себе. Теперь самой просто так хотелось им денег дать, но они обычно шли мимо все как одна, не глядя в мою сторону.
Цветы я долго поливала, а потом вместе с рыбками и котом отнесла это добро соседке, сказала, еду срочно в командировку. Любопытная соседка на этот раз почему-то не спросила, куда еду и надолго ли? Посмотрела с какой-то не то грустью, не то сожалением и сказала, чтобы я за свое имущество не волновалась, она все сохранит в лучшем виде.
Но самое горькое в сегодняшнем дне, что напоследок нельзя даже выпить вина. А как хочется.
Зажигаю свечу и начинаю молиться. «Отче наш, иже еси на небеси и на земли…» – четко представляю небо со всем содержимым и чувствую, ухожу, ухожу безвозвратно…
Кто-то сказал, в молитве человек соединяется с Богом. Так вот это не совсем так. Человек соединяется с Богом в самой искренней молитве, а значит, последней. Мгновение. И я уже вижу себя со стороны. Чуть пухлое лицо, толстые косы. Какая глупость, жить на земле и грустить.
В детстве я слышала такую легенду: когда рождается человек, Господь посылает ему с неба душу. Чтобы мизерное облако долетело до земли, Он прикрепляет к ней зерно. Где человек родился, там оно и приземляется, и со временем вместе с взрослением человека вырастает в большое дерево. Чтобы это дерево всегда было полным жизни, человеку нужно творить добрые дела, радоваться, честно выполнять свое предназначение, и тогда – невидимое миру дерево благоухает, как плакучая верба весной, посаженная возле полноводного озера. А когда человек грустит, злится, оно начинает сохнуть, сбрасывать листья, ветки, а потом и вовсе гибнет и отпускает душу.
Мое дерево далеко отсюда, но я чувствую, как оно вянет. Почему? Ведь я стараюсь не грустить. Ну разве чуть-чуть. Не стоит же из-за этого сбрасывать листья или тем более ветки.
Теперешнее мое чувство не передать словами, его можно понять только на уровне интуиции. Совсем не страшно, не больно, не тепло, не холодно. Знаю, душа сейчас делает большую работу по самоочищению, вспоминаю грешные эпизоды своей жизни, прощаю всех и прощаюсь с каждым. Все происходит медленно и молча, трепещет только сердце, оно как дикая птица в клетке бьется-бьется, будто рвется на волю.
С полной ответственностью могу заявить, что душа есть.
Однажды я брала интервью у пожилой женщины, которая в отдаленном городке почти двадцать лет моет покойников. Призвание у нее такое, а может, и не призвание, а кара небесная. Но это с одной стороны, а с другой – раз ее деятельность кому-то нужна, а ей не то чтобы нравится, нет, просто зарабатывать на жизнь надо, то почему бы и не мыть покойников? В этом деле, как, впрочем, и во всяком, главное привычка. Не более.
Это, пожалуй, как журналистика для меня.
Раз стихи и сказки никому не нужны, а жить надо, то почему бы не писать сиюминутные статьи, «горячие» репортажи, искать сенсации, в которых совершенно никакой пользы. Прочитал – и забыл.
А если и западет такое «творчество» в память, то это обязательно будет из области потребительского, то, что нужно использовать. И все. Впрочем, что это я о себе?
…Желание людей красиво уйти из этой жизни – древнее, очень древнее. Как и весь род человеческий, наверное. Потому и возникла похоронная индустрия. Сначала были фараоны и цари со своими гетерами и плакальщицами, которых к этому ремеслу готовили с раннего детства, сейчас многочисленные похоронные бюро. Но не о них речь. Речь об обычной бабушке, которая уже многие годы моет покойников. И в этом маленьком поселке, где все знают друг друга с детства, знают, ее имя окружено ореолом таинственности, а домик, в котором она живет, стоит на пригорке. Как бы возвышаясь над всем остальным миром.
В глубине большого фруктового сада под желтыми опавшими листьями лежало маленькое беззащитное зёрнышко. Оно было совершенно одинокое, слабое и беспомощное. Дождь лил по его тельцу, солнце жарило хрупкую кожицу, ветер высушивал и наводил страх. С каждым днем оно мерзло всё сильнее. Кожица сжималась, а силы покидали. Зёрнышко понимало, что исчезает. Одиночество, холод и слабость рождали что-то новое, другое, намного большее, чем было оно само. И, однажды, в глубине себя, зёрнышко ощутило сильное движение, и неожиданный мощный толчок выдернул из самой сути его естества маленькую тоненькую ниточку, удивительно смелую и настойчивую, которая сразу же потянулась к земле за едой и влагой. Эта ниточка оказалась весьма настойчивой и с каждым днем становилась всё сильнее и сильнее. Зёрнышко буквально растворялось в ниточке с каждым днем всё больше и больше. Но не исчезало бесследно, а только срасталось и отдавало ей все свои силы. Это вовсе не испугало зёрнышко, а, наоборот, подарило необыкновенную радость, от того, что вместе с корешком, так назвалась новенькая крепкая ниточка, они рождали другое, что-то совсем не похожее на них, но точно очень красивое и нужное. Зёрнышку уже не было так одиноко. Оно уже вообще не понимало, где заканчивалось само, а где начинался корешок. Они очень подружились и стали одним целым.
С каждым днем становилось холоднее. Чаще шёл холодный осенний дождь, и реже пригревало весёлое солнышко. Природа готовилась к зиме. Корешок глубже уходил в землю и искал место для спокойного сна и тишины. Земля покрылась большим пушистым тёплым снежным одеялом и наш корешок, в котором растворилось осеннее одинокое зёрнышко, мирно и спокойно заснул до весны.
Первые тёплые солнечные лучики согрели землю и разбудили зёрнышко и корешок, своим нежным и ласковым прикосновением. Они теперь уже вместе заботились о молодых хрупких зелёных побегах, которые начали пробиваться сквозь рыхлую весеннюю почву. За зиму корешок превратился в настоящий крепкий и сильный корень, а зёрнышко осталось жить в нём своей любовью и заботой, поддержкой и теплотой, ничем не обращая на себя никакого внимания, просто находилось в нём и всё. Корень хорошо трудился, доставляя воду и еду побегам, а они, в свою очередь, быстро набирали силу, вырастая в крепкий ствол, на котором появлялись веточки с прекрасными молодыми зелёненькими листочками. Теперь листочки сами тянулись к солнышку и могли делиться с корнем и веточками его теплотой и заботой, рассказывая о том, какое солнышко доброе и ласковое, и как вокруг всё красиво и удивительно! Листики были глазами, ушами и лёгкими нашего корешка, которого уже величали корнем, но в котором, по-прежнему жило своей любовью маленькое невзрачное зёрнышко.
Целое лето, а потом и осень наш корень, веточки и листики росли и превращались в маленькое деревце. Корень питал и доставлял ему воду и питание, а листики поглощали свет и тепло, которое распространялось по всем веточкам, доходя с соком до самого корня. Они были такие разные: растворившееся зёрнышко, подарившее свою любовь новому деревцу; маленькая ниточка, ставшая большим корнем; тоненькие побеги, превратившиеся в веточки; маленькие почки, ставшие листиками. Разные по функциям, они были одним. Одним новым деревом, которое соединяло их разных в одну кору и в одни плоды. Им было хорошо и спокойно вместе, потому что каждый точно знал, когда и что надо делать, чтобы польза была всему деревцу.
Быстро пролетело лето. Наступила осень. Листики исполнили свою роль, послужив нашему деревцу, и вернулись в землю. Пришла вторая зима. Её зимовали уже большей компанией: корень, ствол и веточки. Опять тёплое нежное покрывало укутало деревце и оно мирно и тихо заснуло до следующей весны. Только солнышко принесло первую капель, как сок запел по всему тельцу свою новую живую песенку, быстро связался с корнем и они начали вместе дружно работать, чтобы опять посмотреть на солнышко, ветер, землю и все вокруг через свои новые молодые листики. Быстро набирали они силу и рост, а совсем скоро появилось новое чудо: нежные и ароматные цветы! Они были такими прекрасными, что дерево просто замерло и расцвело своей удивительной красотой и очарованием. Как все они радовались, любуясь белоснежными созданиями, восхищаясь соседними деревьями и наслаждаясь гармонией и удивительной симфонией всего цветущего сада. Они были. Они росли. Они несли свежесть. Они пьянили ароматом. Они дарили эмоции. Они проявляли свою жизнь. Они играли свою партию в общем хоре окружающей красоты!
Жаркие дни сменились тёплыми. Ранние дожди сменились поздними, и на месте нежных цветов появилось новое чудо, ещё более необычное: сочные, яркие и вкусные плоды! Яблоки! И, мгновенно, любовь зёрнышка, которая, по-прежнему, жила во всём деревце, которая растила и питала первый корешок, наблюдала за первыми побегами, видела первые веточки и первые листики, первые цветочки и первые яблочки, узнала своё подобие - маленькие нежные зёрнышки внутри каждого плода, точно такие же, каким было когда-то оно само. Сейчас зёрнышко поняло, что давало ему силы терпеть голод, холод и слабость, что тянуло и звало, рвало и рождало: новое поколение и новый урожай! Это было уже не одно маленькое беспомощное зёрнышко, это были уже сотни семян, из которых вырастет большой яблоневый сад! Это плоды. Это размножение. Это наполнение. Это рост. Это новая жизнь и новый её уровень, и новая её полнота, и новая её сила!
Наша яблонька росла, крепла, цвела и плодоносила, постепенно превращаясь в прекрасное благородное дерево. Почти каждый год она угощала своими большими, наливными, сочными ярко-красными яблоками. Хозяева не могли нарадоваться большому урожаю, а соседские детишки издалека обращали внимание на красивые плоды, которые как огоньки гирлянды издалека бросались в глаза, пробиваясь сквозь зелёную листву. Корень превратился в настоящий длинный шланг, так глубоко уходящий в землю, что даже в засушливые годы, умудрялся доставать много влаги и питания, что было необходимо, особенно, когда наливались плоды. Он очень любил, охранял и защищал своё дерево. Ствол выглядел могучий столбом, который твёрдо держал яблоню во время больших и сильных ветров, сохраняя каждую веточку, каждый листик и каждый плод. Он тоже сильно любил и ценил своё дерево. Как мудрый и добрый хозяин руководил многими ветками и всегда держал их вместе, в большом единстве и большой любви. Каждый год все с нетерпением ждали появления новых почек, листочков, цветов и плодов, радуясь и восхищаясь каждым. И по-прежнему любовь маленького слабого зёрнышка, с которого всё началось, держало их вместе, в радости и заботе друг о друге.
Эта весна выдалась очень тяжелая: было мало снега, и корень затратил огромные усилия, чтобы найти достаточно влаги, которой хватило бы каждому листику и яблочку. Его проблем никто не знал. Корень находился глубоко в земле, работая для тех, кто на виду. И на этот раз у него опять получилось достать всё необходимое для нового урожая. Яблоки выросли, на редкость, крупные, сочные и вкусные.
Ни один человек не мог пройти мимо них, чтобы не остановиться, не похвалить и не попробовать ароматный плод. И вот, однажды, когда очередная ватага ребят подбежала к дереву и стала наслаждаться вкусными плодами, подзывая попробовать всех эти удивительные яблоки, они впервые за много лет, поняли, что люди восхищаются именно ими, а не ветками, стволом или корнем.
– Это мы самые главные на этом дереве! Это ради нас оно растет! Это ради нас оно родилось и ради нас живет! Это нас ждут, нами восхищаются и нас едят! – наперебой зазвенели они своими тонкими голосами.
– Но это мы вас держим, питаем и стережем, – возразили ветки и обиженно опустили свои руки.
– А мы вас укрываем и защищаем. Доставляем вам силу солнца, перерабатывая его свет, – заметили униженно листья. Без нас вы бы засохли, – добавили их братья с верхушки.
– Я держу вас всех столько лет, нахожу и доставляю всё необходимое, – устало добавил ствол и погрузился в тоску.
И вроде бы ничего не изменилось внешне, но с этого момента что-то определённо нарушилось внутри. Вместе с этим ушли почтение и забота друг о друге, а пришли обида, горечь и непрощение. И только любовь маленького зёрнышка, с которого всё началось, продолжала проходить по корню, стволу, каждой веточке, каждому листику, каждому цветочку и плоду и нести свой свет, своё принятие и свою надежду всем им. Таким разным и таким необходимым друг другу, но пока они об этом не очень хорошо понимали.
Корень по-прежнему выполнял свою работу, но теперь казался очень печальным и вялым. Ствол осунулся, ветки опустились, листья потускнели и только яблоки гордо кричали во все стороны своими ярко-красными боками.
Однажды, соседский мальчишка, пробегая мимо яблони, машинально сорвал с виду всё такой же прекрасный плод и как всегда по привычке смело откусил от него огромный кусок.
– Тьфу, какая гадость! – неожиданно крикнул он и выплюнул на землю несъеденный кусок яблока, резко отбросив в кусты его огрызок.
– Нет, нет! Не берите! Они горькие и сухие! – пояснил он ватаге детворы, как всегда бежавшей к яблоне.
Его крик быстро разнёсся по всему саду, и с этого момента никто не пытался ещё раз попробовать горькие наливные яблоки. Даже птицы теперь не хотели к ним подлетать, потому что и червякам тоже не сильно нравились красивые, но горькие плоды.
Проходили дни. К яблоне так никто и не подходил, потому что нечего было с неё взять. Красавицу быстро забыли все. Яблоки морщились и гнили прямо на ветках. Те же, которые падали, так и оставались никому ненужными на земле прямо под деревом. Они уже сомневались в своей красоте и превосходстве, потому что никто им этого давно не говорил.
Они поняли, что дерево рождается для плодов. Это так! Но чтобы эти плоды появились, все работают и стараются вместе: корень и ствол, и ветки, и листья, и почки, и цветки, а, главное, любовь! Любовь того самого зёрнышка, с которого всё в общем – то и началось. Потому что оно согласилось умереть, чтобы дать жизнь другим. Все нужны и все важны. Без всех не будет и плодов. Все разные, но составляют одно дерево и одну жизнь этого дерева. Без одного не может быть и другого. Корень для плодов, но без корня их просто не может быть! Он для них, а они от него для всех! Это смысл бытия. Ты берешь жизнь от корня, чтобы отдать тому, кто в ней нуждается. Иначе не бывает, иначе нельзя, иначе всё становится с ног на голову, всё переворачивается и всё делается горьким.
– Простите нас, уважаемый мудрый и верный корень, крепкий и неизменный ствол, надежные и упругие ветви, нежные и работящие листики, ароматные и прекрасные цветы. Вы все нужны нам, без вас нам не быть. Мы приходим каждый год другие, только потому, что вы неизменные и постоянные. Вы нужны нам! Мы любим вас! – мягко просили прощение яблоки, навсегда покидая свой ствол, унося с собой в новую жизнь прощение и любовь в каждом своём зёрнышке, любовь, которая «никогда не перестает».
А на следующую осень вокруг нашей яблоньки пустили маленькие корешки новые молодые побеги. Они передавали привет своему главному дереву и точно знали, что прощены, приняты и любимы им, потому что любовь первого зёрнышка, с которого всё началось, текла по каждому из них, превращая в новые молодые яблони. Плоды же первой яблони приобрели новый непревзойденный вкус, еще большую сладость и свежий крепкий аромат. Снова вернулись ватаги ребят, охотящиеся за каждым огоньком ярко-красного плода. Пока по венам старого дерева текла любовь первого зёрнышка, полная принятия и прощения, обида была забыта, а из пережитой боли родилась не одна новая жизнь.
Текст большой поэтому он разбит на страницы.
