Все гербарии мира независимо от их ведомственной принадлежности регистрируются в международной базе данных . Им присваивается акроним - уникальный буквенный код, составленный из одной - шести букв английского алфавита (например, K, MW, MHA, SYKO ). Сокращённые названия гербариев используются в качестве универсальных ссылок на место хранения гербарных образцов, цитируемых в ботанических научных работах. В «Индексе» на 2013 год насчитывается 3293 гербария из 168 стран, в которых работает более 10 тысяч ботаников.
Некоторые термины
Крупнейшие гербарии
Цветок засохший, безуханный, Забытый в книге вижу я; И вот уже мечтою странной Душа наполнилась моя: Где цвёл? когда? какой весною? И долго ль цвёл? и сорван кем, Чужой, знакомой ли рукою? И положён сюда зачем? На память нежного ль свиданья, Или разлуки роковой, Иль одинокого гулянья В тиши полей, в тени лесной? И жив ли тот, и та жива ли? И нынче где их уголок? Или уже они увяли, Как сей неведомый цветок? 1828 г.
Крупнейшие гербарии мира находятся в
Значительную историческую и научную ценность представляет гербарий Карла Линнея , хранящийся в Лондоне.
Крупнейшие гербарии России
Крупнейшие гербарии России хранятся в- (LE) (Санкт-Петербург) (7,16 млн листов)
- МГУ (MW) (975 тыс. листов)
- СПбГУ (LECB) (700 тыс. листов)
- Главном ботаническом саду им. Н. В. Цицина РАН (MHA) (Москва) (610 тыс. листов)
- Центральном Сибирском ботаническом саду (Новосибирск) (NS+NSK) (535 тыс. листов)
- Институте растениеводства им. Н. И. Вавилова (WIR) (Санкт-Петербург) (524,5 тыс. листов)
- Биолого-почвенном институте ДВО РАН (VLA) (Владивосток) (500 тыс. листов)
- Томском государственном университете (TK) (500 тыс. листов)
- Южно-Сибирском ботаническом саду Алтайского государственного университета (ALTB) (Барнаул) (300 тыс. листов).
- Южном федеральном университете (RV) (Ростов-на-Дону) (300 тыс. листов)
- (SYKO) (Сыктывкар) (206 тыс. листов) .
Техника гербаризации
Основы гербарного дела были описаны Линнеем :Гербарий превыше любого изображения и необходим любому ботанику.
- Растения не следует собирать влажными.
- Все части должны быть сохранены,
- осторожно расправлены ,
- при этом не изогнуты .
- Органы плодоношения должны быть налицо .
- Сушить следует между листами сухой бумаги.
- Как можно скорее , чуть теплым утюгом.
- Умеренно прижав прессом .
- Для наклеивания употреблять рыбий клей,
- хранить следует всегда на листе [в полную величину],
- только одно [растение] на странице,
- папка не должна быть перевязана .
- Род растения надписывается сверху.
- Вид и [его] история указываются на обороте.
- Растения одного и того же рода вкладываются [вместе] в пачку .
- Растения располагаются согласно системе .
К. Линней «Философия ботаники»
Сбор, этикетирование и сушка
Монтирование гербарных листов
Хранение гербарных коллекций
Прочие сведения
- После изобретения Лукой Гини способа засушивания растений между листами бумаги Жозеф Турнефор был первым, кто применил термин «гербарий» (около 1700 года) к сборам засушенных растений. Карл Линней считал, что для каждого ботаника гербарий должен быть превыше любого изображения и что никакое словесное описание не заменит гербарного листа. С тех пор название каждого вида растения стало неразрывно связано с конкретным гербарным листом, возведенным в ранг архетипа (номенклатурный тип). Линней определил и технологию сбора растений, которая не претерпела почти никаких изменений и до настоящего времени. Он писал: «Растения не следует собирать влажными; части должны быть сохранены, осторожно расправлены, при этом не изогнуты; органы плодоношения должны быть налицо; сушить следует между листами сухой бумаги…»
- Гербарий собирали многие великие люди. В России первый гербарный лист был заложен Петром I с лаконичной надписью «рваны́ 1717 года».
Напишите отзыв о статье "Гербарий"
Примечания
Литература
- // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
- Гербарий // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров . - 3-е изд. - М . : Советская энциклопедия, 1969-1978.
- Сюзев П. В. Гербарий, 7-е изд. - М., 1949;
- Шишкин Б. К. . / Отв. ред. чл.-корр. АН СССР Н. А. Буш. - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1941. - 2-е изд., испр. и доп. - 54 с.
- Карл Линней. Философия ботаники = Caroli Linnaei Philosophia Botanica, 1751 / пер. с лат. Н.Н. Забинковой, С.В. Сапожникова под ред. М.Э. Кирпичникова. - М .: «Наука», 1989. - 456 с. - 7200 экз. - ISBN 5-02-003943-8 .
- Липшиц С. Ю., Васильченко И. Т. Центральный гербарий СССР. - Л., 1968.
- Павлов В. Н., Барсукова А. В. . - М: Изд-во МГУ, 1976. - 32 с.
- Скворцов А. К. . / Отв. ред. проф. Прилипко Л. И. - М.: Наука, 1977. - 199 с.
- Гербарий Московского университета (MW): история, современное состояние и перспективы развития. - М., 2006.
Ссылки
- (общее количество образцов на этой странице завышено)
Отрывок, характеризующий Гербарий
Но дамы невольно смеялись и сами.– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.
Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.
Николай покраснел, как только вошел в гостиную. Видно было, что он искал и не находил, что сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо, как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом, как она в пять лет на его памяти состарелась и как у ней по всему черепу треснула голова. Сказав это, он взглянул на Наташу. Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и, не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро, как только могли нести ее быстрые ножки. Борис не рассмеялся.
– Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? – .сказал он, с улыбкой обращаясь к матери.
– Да, поди, поди, вели приготовить, – сказала она, уливаясь.
Борис вышел тихо в двери и пошел за Наташей, толстый мальчик сердито побежал за ними, как будто досадуя на расстройство, происшедшее в его занятиях.
Из молодежи, не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже, как большая) и гостьи барышни, в гостиной остались Николай и Соня племянница. Соня была тоненькая, миниатюрненькая брюнетка с мягким, отененным длинными ресницами взглядом, густой черною косой, два раза обвившею ее голову, и желтоватым оттенком кожи на лице и в особенности на обнаженных худощавых, но грациозных мускулистых руках и шее. Плавностью движений, мягкостью и гибкостью маленьких членов и несколько хитрою и сдержанною манерой она напоминала красивого, но еще не сформировавшегося котенка, который будет прелестною кошечкой. Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли ее глаза из под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим соusin, как скоро только они так же, как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
Гербарий - одним из интересных занятий, которое можно предложить детям на летних каникулах, является сбор растений, их засушивание и оформление гербария.
Что такое гербарий
Слово "гербарий" берёт свои истоки в латыни. Русское слово "трава" в латыни звучит как "herba". Именно поэтому, российские учреждения, в которых раньше хранили созданные исследователями гербарии и называли "травохранилищами", теперь называют "гербариями". Точно так же называют растения, высушенные специальным способом и снабжённые точными и разборчивыми этикетками. Вот о них мы и поговорим.
История создания гербариев
Возможно, ещё на заре человечества, люди собирали гербарий, чтобы обучать детей, какие травы можно есть, а какие нельзя. Но история не донесла до наших дней никаких свидетельств подобных фактов.
Самый старый из гербариев, который сохранился в Риме, относится к началу шестнадцатого века. В некоторых странах, в том числе и в России, в Московском университете имени Михаила Васильевича Ломоносова, хранятся гербарии лекарственных растений с таким же почтенным возрастом, что и римский гербарий. Они представляют из себя книжные тома большого формата, на бумажных листах которых наклеены засушенные лекарственные растения. Возможно, эти гербарии служили справочниками для аптекарей при сборе трав, необходимых для изготовления лекарств.
В XVII - XVIII веках стали собирать гербарии для научных целей. Это было время морских путешествий, цель которых заключалась в открытии новых земель. Царские особы снаряжали корабли, желая расширить территории своих владений и пополнить скудеющую казну. Сотни авантюристов, которых ничто не держало на родине, либо находившихся в розыске за совершённые преступления, охотно шли на морскую службу и отправлялись на поиски новой жизни. В составе корабельной команды иногда были учёные-ботаники, мечтающие об изучении природы Земли за пределами родины.
Натуралист Иоганн Форстер (22.10.1729 - 09.12.1798) собрал большой гербарий в Австралии и на островах Тихого и Индийского океанов, будучи в составе экспедиции знаменитого Джеймса Кука. В его гербарии были сотни неизвестных европейской науке видов растений. Часть его гербария хранится сегодня в Санкт-Петербурге и Москве.
Что дают гербарии учёным
Если для изучения химии нужна таблица Менделеева, то для изучения растительного мира нужны гербарии. Учёные-ботаники по гербариям узнают:
- Как выглядят растения, обитающие на территориях других стран и на других континентах.
- Новые виды и разновидности растений они описывают по гербарным образцам.
- Глядя на гербарий, можно установить, что росло на территориях современных городов и дымящих промышленных комбинатов.
- С помощью гербариев составляются карты, на которые наносят области распространения (ареал) того или иного растения.
Как сделать гербарий
Для гербария предпочтительнее выкопать растение вместе с корнями. Если оно целиком не поместится в книгу, приготовленную для засушивания экземпляра, придётся его разрезать на части. Желательно, чтобы растение было с цветами и плодами, если таковые годятся для засушивания.
Когда все части растения подсохли, можно приступать к самой интересной работе по оформлению гербария. Для основы гербария можно использовать альбомы для рисования либо картон. Благо, что такой товар сегодня в изобилии представлен в книжных магазинах и отделах по продаже канцелярских товаров. Также надо запастись ножницами, иголками, прочными нитками и клеем.
Красиво расположив на листе заготовки, аккуратно приклеиваем или пришиваем их нитками. Но это ещё не гербарий. Важным атрибутом гербария является сопроводительная этикетка, на которой надо написать название растения, дату сбора, имя автора и другую информацию, которую автор посчитает нужным указать. Важно, чтобы информация была краткой, ёмкой, а слова написаны аккуратно и разборчиво.
Оформлению гербария можно посвятить дачные вечера, когда комары назойливо загоняют людей в дом. Часть готового материала прихватить с собой в городскую квартиру. Приятно зимними холодными вечерами продолжить работу по оформлению гербария, вспоминая лето, лес, вдыхая особый аромат сухих растений. Можно использовать засушенные листья и цветы для детских поделок, аппликаций на летнюю тему,
Тематика гербария
Выбор тем для гербария зависит от школьного задания на лето; детских пристрастий к определённым растениям, цветам; подсказкой взрослых, желающих обратить внимание ребёнка на определённые растения. Вот несколько возможных тем:
- Деревья нашего сада, представленные листьями.
- Сорняки с грядок.
- Лечебные травы наших полей.
- Разновидности горьких и ядовитых растений.
- Листья деревьев с несъедобными ягодами.
- Травы, которые любят пчёлы.
- Цветы с дачной клумбы.
В 1530-1540-х годах произошел крутой перелом, от которого мы можем датировать начало ботаники как науки. Если до той поры знания о растениях только передавались и толковались, то теперь возникло стремление к их непрерывному увеличению. Если до тех пор интерес к растениям ограничивался их "достоинством" и "силами", то теперь раскрылись глаза на потрясающее разнообразие мира растений. Это разнообразие уже само по себе, независимо от возможности использования растений, стало предметом интереса и изучения. Первыми вестниками зарождения научной ботаники были книги с изображениями растении с натуры; наиболее выдающимися были фолианты Брунфельса (1530 г.) и Фукса (1542 г.). Почти одновременно появились и гербарии. Абсолютно точно определить, кто и когда сделал первые гербарий, невозможно хотя бы уже потому, что невозможно абсолютно точно определить, что есть гербарии, а что еще не гербарий. Высушенные части растений вместо рисунков иногда наклеивались в "травники" уже в XV веке, а возможно, и еще раньше.
Изобретение первого гербария обычно приписывают Гини (1490-1556 гг.), который был в 1528-1543 гг. профессором в Болонье, а потом в Пизе. Гини не оставил печатных трудов; не сохранилось ни его гербария, ни даже бесспорных сведений о том, что такой гербарий существовал. Однако сохранились гербараи нескольких учеников Гини: Мерини, Петролини, Альдрованди и Чезальпино; можно предполагать, что первоначальным образцом для гербария учеников служил гербарий учителя. По мнению Кьовенды, древнейшим из сохранившихся гербариев является анонимный и не датированный гербарий, хранящийся в одной из библиотек Рима, так называемый "гербарий A"; он содержит на 322 листах 355 наклеенных растений, в числе которых ряд альпийских видов. В промежутке между 1545 и 1550 гг. из растений, выращиваемых в ботаническом саду в Пизе, был составлен гербарий Меринн, сохранившийся частично и находящийся ныне во Флоренции; этот гербарий был обнаружен и изучен только в 1920-х годах. В те же годы (1545-1550) был создан и гербарий Петролини, ныне хранящийся в Риме и известный как "гербарий B"; он содержит в четырех томах 1347 наклеенных и пронумерованных растений и снабжен алфавитным перечнем видов.
Литературными изысканиями установлено, что около 1540 г. имелись гербарии у англичан Турнера и Фалконера, которые оба бывали в Италии и, вероятно, там и научились изготавливать гербарии. В 1540 г., опять-таки в Италии, гербарий начал собирать испанец Лагуна. В 50-х годах XVI века были гербарии у Ф. Фонтанона в Монпелье, у Жиро в Лионе и у Платтера в Базеле. Последние два сохранились: гербарий Платтера, теперь находящийся в Берне, содержит в восьми томах 813 видов растений; первоначально он заключал в себе, вероятно, еще томов десять, но они до нас не дошли. В гербарии Жиро, хранящемся в Париже, 310 растений. В то же время начали собирать гербарии К. Геснер и У. Альдрованди. Гербарий Геснера до нас не дошел; вероятно, он был довольно значителен, ибо известно, что Геснер не только собирал растения сам, но и обменивался с другими коллекторами. Гербарий Альдрованди, пополнявшиеся вплоть до смерти своего создателя в 1605 г., сохранился в Болонье до настоящего времени. Это 17 переплетенных томов размеров 34х23 см, содержащих на четырех с лишним тысячах листов примерно 5065 образцов растений.
Все упомянутые гербарии - переплетенные тетради или книга с веточками, иногда также с верхушками или соцветиями растений, наклеенными наглухо, нередко на обеих сторонах листа. В Лувре есть прекрасный портрет аптекаря П. Кюта, написанный Ф. Клуэ в 1562 г. С тонкостью и точностью, свойственной этому замечательному художнику, изображена лежащая на столе развернутая книга - гербарий с наклеенными растениями. По-видимому, во второй половине XVI века гербарии стали уже достаточно обычными.
Гербарии появились только в 30-х или 40-х годах XVI века не случайно и не потому, что раньше этого времени не было технических возможностей для их изготовления: бумага в Европе появилась уже в XIV веке, а клей был известен и в древности. Технология изготовления ранних гербариев максимально проста, и додуматься до нее было нетрудно. Все дело в том, что не было интереса к изучению растении. Этот интерес появился только в эпоху Возрождения. И не случайно, что именно в те же 40-е годы XVI века и в той же Италии появились и первые ботанические сады, главным отличием которых от существовавших ранее монастырских и аптекарских садов было то, что они служили не узкоутилитарным, а научным целям - задачам расширения знаний о растениях; в них же велось и университетское преподавание.
Но на первых порах знания о растениях в основном сводились к умению их различать и опознавать. Поэтому и ранние гербарии не только по своей форме напоминали книгу, но и по самому существу служили эквивалентами или заменителями иллюстрированной книги, перелистывая которую можно было бы опознать растение. Нередко в гербарий вместе с растениями помещали и их изображения. Так, в гербарии Платтера содержались кроме сухих растений, также изображения этих же видов. Много вырезанных из книг рисунков вложено и в более поздний гербарий К. Баухина.
Начальный период создания гербариев закончился на рубеже XVI-XVII веков. К тому времени уже известного уровня достиг морфологический анализ растений. Ботаника перестала сводиться только к опознаванию растений; соответственно и гербарии из заменителя иллюстрированной книги превратились в автентичный источник изучения растений. Это, впрочем, не мешало и в дальнейшем создавать пособия для определения, в которых вместо иллюстраций вклеивали сухие растения. Один из интересных примеров - изготовленное А. Аболинь пособие для распознавания 77 видов лесных мхов Латвии, вышедшее тиражом в 600 экземпляров. Наиболее выдающейся фигурой на новом этапе развития ботаники и гербарного дела был швейцарец К. Баухин (1560-1624 гг.). Его капитальный труд "Pinax theatri botanici" (1623 г.) вплоть до линнеевской эпохи оставался важнейшей сводкой по мировой флоре; отзвуки влияния этого труда ясно видны и в сочинениях Линнея. В "Пинаксе" Баухина рисунки немногочисленны и имеют совершенно второстепенное, подчиненное значение; центр тяжести перенесен на морфологическое описание. Гербарий Баухина сохранился примерно наполовину и находится сейчас в Базеле; он содержит около 2 тыс. экземпляров растений, представляющих сборы не только самого Баухина, но и почти 40 коллекторов. Растения не вклеены, как делалось прежде, в переплетенную книгу, а лежат свободно на листах бумаги размером 40х24 см.
В 1606 г. появилось первое печатное наставление по изготовлению гербария. В наставлении дается совет - сушить растения между листами большой книги под грузом, который постепенно увеличивается (в те времена книги печатались на непроклееной бумаге, которая хорошо поглощает влагу). Существенно более подробное наставление появилось еще через 20 лет. В этом интересном трактате собирателю растений рекомендуется иметь с собой на экскурсии копалку длиною в локоть и через плечо - сумку. В одном отделении сумки - аптечка, солнечные часы и руководства Лобеля или Табернемонтана малого формата - первые карманные "определители", в другом - папка из двух тонких дощечек со шнурками, наполненная промокательной бумагой; в эту папку на экскурсии собирают растения. После экскурсии листы с собранными растениями переслаивают прокладками из пустой сухой бумаги и оставляют высыхать под грузом. Для наклейки растений рекомендуются рыбий или бычий клей, либо гуммиарабик. Против "червей" и плесени в бычий клей следует добавлять сок алоэ, а в гуммиарабик - спиртовой настой полыни.
В течение XVII века ботаника интенсивно развивалась, количество и объем гербарных коллекций продолжали неуклонно нарастать. Однако, несмотря на то, что смысл гербариев значительно изменился, и несмотря на пример К. Баухина, все еще гербарии оформлялись в основном в виде книг. Это обусловливалось как традицией и стремлением придать гербарию внешнюю импозантность, так и тем, что число известных в то время видов растений было не очень велико и владелец гербария мог надеяться заполучить образцы их всех и тем самым сделать свой гербарий "полным", законченным. К систематическому расположению растений не предъявлялось таких строгих требований, как в наше время, поскольку и сами системы были недостаточно строги и определенны. Часто растения располагали просто по алфавиту названия. Форма книги оставалась преобладающей до начала XVIII века. Наклеивать растения на изолированные отдельные листы стали в конце XVII века Маньоль и Вайян, окончательно закрепил этот способ Линией. Как воспоминание о первоначальной книжной форме еще вплоть до рубежа XIX-XX веков в некоторых гербариях сохранялась манера вкладывать пачки растений в коробки или папки, имеющие внешнюю форму книги; правда, это уже делалось главным образом с целью защиты от пыли и насекомых. Еще относящийся к концу XIX века гербарий И.Ф. Шмальгаузена в Киеве внешне выглядит как библиотека из толстых фолиантов, стоящих на полках вертикально, как и подобает книгам.
Вплоть до второй половины XVIII века не существовало гербарной этикетки, как ботаники понимают её теперь, - отдельного листка бумаги, на котором записаны место и время сбора и имя коллектора. Надписи обычно делались прямо на том листе бумаги, на котором лежало (или было наклеено) растение, нередко даже и на оборотной стороне этого листа, и обычно ограничивались только одним названием растения, иногда с указанием некоторых синонимов. Место сбора не указывалось вовсе, или давалось в крайне общей форме: "Восток", "Сибирь", "Америка" и т.п. Обычно не ставилась дата сбора, не считали нужным и указывать точно, кем растение было собрано. Если образец был получен от другого лица, иногда делалась пометка "дал такой-то". Ботаников интересовал только морфологический тип растения и его название, важность приуроченности растения к определенным условиям среды еще недопонимали, равно как и важность точной фиксации даты и авторства сбора. Во второй половине XVIII века входит в обиход использование этикеток - отдельных бумажек, поначалу очень маленьких - примерно около 6х2 см - и обычно заключающих опять-таки только лишь название. Прочие элементы этикетки начинают постепенно появляться с конца XVIII века, но вполне общепринятыми становятся только к середине-концу XIX века. Еще в 1880 г. А. Декандоль считает важным помечать дату поступления образца в гербарий, обходя молчанием вопрос о дате сбора. Отсутствие даты сбора и иногда даже фамилии коллектора у образцов, собранных уже в начале XX века, потрясло В.И. Липского в гербарии Нью-Йоркского ботанического сада (1915 г.). Гербарные эксикаты А. Кернера, изданные в 1881-1913 гг. и превосходные в других отношениях, не имеют обозначений даты сборов и инициалов коллекторов.
В XVI-XVIII веках, а у многих авторов - и до начала XIX века, гербарные коллекции называются "hortus siccus", "hortus hiemalis" или "herbarium vivum" ("сухой сад", "зимний сад", "живой травник"). Последнее название должно было отличать коллекцию подлинных (т.е. когда-то действительно бывших живыми) растений от "травника" - книжки с рисунками, которая называлась просто "herbarium". Однако постепенно "травники"-книги переходят из научной ботаники в область самодеятельного врачевания, и слово "гербарий" приобретает то значение, которое оно имеет теперь. Первым стал пользоваться термином "гербарий" в современном смысле, по-видимому, Турнефор (1700 г.). Линней, хотя еще употреблял и термины "hortus siccus" и "herbarium vivum", определенное предпочтение отдает термину "herbarium". Однако еще каталоги гербария Московского университета, изданные Г.Ф. Гофманом (1824, 1825 гг.) и И.Н. Горожанкиным (1886 г.), по традиции озаглавлены "Herbarium vivum".
К числу наиболее крупных и известных сохранившихся до наших дней гербариев XVII - начала XVIII века (эпохи от Баухина до Линнея) принадлежат коллекции Бурсера - ученика Баухина в Упсале, Бургава - в Копенгагене, Турнефора и Байяна - в Париже, Микели - во Флоренции. Из них гербарий Бурсера, заключающий более 3000 растений в переплетенных фолиантах, важен тем, что его активно использовал Линней, в нем содержится целый ряд типов линнеевских видов. Гербарий Г. Бургава - колоссальный том размерами 52х40х20 см, содержащий примерно 5 тыс. растений. Другой гербарий Бургава, еще более крупный, состоявший из 65 томов folio, был куплен известными русскими заводчиками и меценатами Демидовыми у племянника Г. Бургава, А. Кав-Бургава, переехавшего в 1746 г. в Россию и ставшего профессором и членом Российской академии наук. Этот гербарий, в числе других естественноисторических и книжных коллекций, был подарен П.Г. Демидовым в начале XIX века Московскому университету и в 1812 г. сгорел при пожаре Москвы во время нашествия Наполеона. Как подлинный колосс среди гербариев XVII-XVIII веков выделяется коллекция, собранная в Англии Слоном - любителем естественных наук, президентом Британского королевского общества. Слон приобрел, преимущественно путем покупки от разных путешественников и ученых, 337 "сухих садов", собранных во всех концах земли. В 1753 г. все эти коллекции, переплетенные в 265 фолиантов, были куплены Британским музеем. Общее количество образцов, содержащихся в коллекциях Слона, оценивается в 120 тысяч. Но, к сожалению, благодаря сложности состава и неупорядоченности расположения растений, гербарий Слона ни при жизни самого собирателя, ни позже, вплоть до середины XX века, не был в достаточной мере использован для науки.
К. Линней в краткой инструкции для составления гербария, содержащейся в "Философии ботаники", дает чертеж и размер гербарного шкафа, который должен вместить 6 тыс. листов с наклеенными растениями. Для каждого из 24 классов линнеевской системы предусмотрено отдельное гнездо, высота которого точно обозначена: для класса I (Monandria) - 2 вершка, для класса II (Diandria) - 3, для класса III (Triandria) - 6 вершков, и т.д. Очевидно, в то время Линней не предвидел ни возможности существенного увеличения числа известных науке видов растений, ни необходимости представлять каждый вид несколькими образцами. Как и его предшественники и современники, Линией считал, что одного хорошего образца вполне достаточно для того, чтобы иллюстрировать морфологический тип вида, а больше ничего от гербария и не требуется. Правда, к концу жизни Линней признавал существование в мировой флоре около 3 тыс. видов, а количество образцов в его гербарии достигло почти 20 тыс. Если вспомнить, что уже в начале XVII века у Альдрованди было 5 тыс., а у Баухина не менее 4 тыс. образцов, что уже Турнефор в 1700 г. оценивал число видов растений в 10 тыс., Рэй в 1704 г. - в 16 тыс., а Адансон в 1763 г. полагал, что существует около 25 тыс. видов растений - то линнеевский гербарий приходится считать не очень большим, а взгляды Линнея на перспективы роста гербариев - консервативными. Сам Линней, однако, считал свой гербарий "без сомнения самым большим". Линней, конечно, знал про огромную коллекцию Слона и даже видел ее при посещении Англии в 1736 г. Но, очевидно, он ее рассматривал как коллекцию отдельных, во многом повторяющих друг друга гербариев, каждый из которых, взятый в отдельности, вероятно, и вправду не мог сравняться с линнеевским.
Линией хранил свой гербарий, вместе с остальными естественноисторическими коллекциями, в своем поместье Хаммарбю, около Упсалы. Жилой дом там был деревянный; опасаясь, чтобы в случае пожара не сгорели коллекции, Линней построил в некотором отдалении от жилого дома совсем небольшой квадратный каменный домик, в который и перенес все свои коллекции. И любопытно, и вместе с тем странно сейчас смотреть на это помещение, не превышающее размеров одной скромной рабочей комнаты в современных ботанических учреждениях. После смерти сына Линнея, Карла Линнея младшего, в 1783 г. семья решила продать коллекции. Но шведские ученые и покровители наук проявили медлительность, а семья боялась, как бы правительство не принудило ее уступить коллекции Упсальскому университету за низкую цену. В итоге быстро и тихо была заключена сделка о продаже всех коллекций, библиотеки и рукописей Линнея Смиту в Англию. Существуют сведения о том, что российская императрица Екатерина II, по совету Палласа, предложила заплатить неограниченную цену, но сделка со Смитом уже была заключена. За 1000 гиней (26 тыс. франков) 26 больших ящиков линнеевского наследия оказались в руках Смита. Это приобретение, выдвинувшее Смита на особое положение среди естествоиспытателей того времени, побудило его основать в 1788 г. Лондонское Линнеевское общество, сыгравшее большую роль в развитии ботаники и зоологии в XIX-XX веках. Однако Смит вплоть до своей кончины держал линнеевские коллекции в своем поместье в Норвиче, и лишь в 1820 г. коллекции были куплены Линнеевским обществом у наследников Смита за сумму, втрое большую той, которую в свое время заплатил сам Смит.
В России первые достоверно известные гербарные сборы сделаны в первой четверти XVIII века - в 1709 г. под Москвой П. Арескиным - лейб-медиком Петра I и в 1706 г. в Москве самим Петром. Кроме того, по свидетельству Г.И. Фишер-Вальдгейма, Петр I собирал растения и за границей на протяжении своего последнего путешествия (т.е. в 1716-1717 гг.). Растения Петра до нас не дошли, гербарий Арескина на 100 ластах сохранился. Дальнейшие сборы первой четверти XVIII века связаны с именами приглашенных из-за рубежа Д.Г. Мессершмидта и И.X. Буксбаума. Вполне вероятно, что еще раньше российские растения собирались Дж. Традескантом-старшим, садовником английского короля и любителем естественной истории, приезжавшим в Россию летом 1618 г. через Архангельск в составе английского посольства. Не исключено, что в XVI-XVII веках на Руси могли быть и аптекарские гербарии, в то время уже довольно обычные в Западной Европе. Прямых достоверных сведений о существовании таких гербариев нет, однако известно, что в 1534 г. в России уже имелся переводной с немецкого рукописный травник-лечебник; вслед за травниками вполне могла появиться и гербарная технология. Существует еще информация, что в 1720-х годах гербарий подмосковных растений собрал некий доктор Поликала; однако какие-либо более точные сведется об этом гербарии и его дальнейшей судьбе отсутствуют.
Организовывая первый научный музей России - Кунсткамеру, Петр I в числе других естественноисторических объектов в 1717 г. купил у голландского натуралиста Руиша значительный гербарии. В Кунсткамеру же поступили и первые сборы, сделанные в самой России.
Ближе к середине XVIII века гербарные сборы в нашей стране значительно возрастают. И.Г. Гмелин и С.П. Крашенинников собрали в 1734-1742 гг. в Сибири крупный гербарий, послуживший основой для написания фундаментальной четырехтомной "Флоры Сибири" Гмелина. Значительная часть сборов экспедиции Гмелина сохранилась. Растения обычно хорошо засушены, прикреплены к небольшим (около 30х24 см) отдельным листам бумаги рыхлыми стежками зеленых шелковых ниток и имеют маленькие этикеточки с четко выписанными названиями по "Флоре Сибири" Гмелина. С.П. Крашенинников собрал также гербарий петербургской флоры. Под Петербургом собирал также Амман, преемник Буксбаума по Кунсткамере. Еще больше растений было собрано Амманом в устроенном им в 1736 г. ботаническом саду на Васильевском острове; в целом гербарий Аммана содержал около 5 тыс. видов. Г.В. Стеллер много собирал на Урале, в Сибири, на Камчатке и в российских владениях в Америке (1738-1746); И.Г. Гейнцельман - в Оренбургской губернии; Т. Гербер - на Дону и Нижней Волге; сборы И. Сигезбека содержали главным образом культивируемые в Петербурге растения.
Ко второй половине XVIII века принадлежат сборы К.И. Габлица, И.И. Георги, С.Г. Гмелина, И.А. Гюльденштедта, В.Ф. Зуева, Э. Лаксмана, И. Лерхе, И.И. Ленехина, К. Мерка, П.С. Далласа, Е. Патрэна, И.Я. Рудольфа, Г.Ф. Соболевского, Н.П. Соколова, Ф.X. Стефана, И.П. Фалька, И.Р. Форстера, П. Шангина.
Пожар Кунсткамеры в 1747 г. уничтожил часть старых коллекций; тем не менее в 1776 г. ботанические коллекции содержали 16 тыс. образцов, что по тем временам было немало (в аналогичном петербургской Кунсткамере парижском "Кабинете короля" в 1786 г, было 12 тыс. образцов растений). К сожалению, плохие условия хранения коллекций в конце XVIII - начале XIX века привели к дальнейшим потерям; часть коллекций была продана П.С. Палласом за границу. Несмотря на все это, значительное количество сборов исследователей XVIII века сохранилось в Санкт-Петербурге, отдельные экземпляры есть в Москве.
Существенные гербарные коллекции были накоплены в середине - второй половине XVIII века богатыми заводчиками Демидовыми. П.А. Демидов, заложивший в 1756 г, в Москве около своего дворца большой ботанический сад, собрал и гербарий, состоявший как из культивируемых, так и из диких растении и переплетенный в 20 томов. Этот гербарий в 1789 г. был подарен Московскому университету. Большой гербарий растений Сибири, включая и Камчатку, был в числе других коллекций подарен Московскому университету П.Г. Демидовым в 1803 г. П.Г. Демидов был хорошо знаком с К. Линнеем, посылал ему сухие растения и семена и был у него в Упсале, сопровождая Линнея в экскурсиях, Демидов собрал также и гербарий шведской флоры. Все эти гербарии погибли в пожаре 1812 г. Уцелели лишь только немногие листы. Некоторые - с обгорелыми краями, и сейчас свидетельствуют о трагедии наполеоновского нашествия.
При использовании материалов сайта, необходимо ставить активные ссылки на этот сайт, видимые для пользователей и поисковых роботов.
Проблема сохранения биоразнообразия, осознанная на исходе XX столетия мировым сообществом как один из основных факторов выживания и устойчивости развития человечества, тесно связана с сохранением и созданием естественно-исторических коллекций, в частности гербариев, которые являются одним из важнейших и незаменимых источников получения достоверной и практически неисчерпаемой информации. Гербарные коллекции, отвечающие основным критериям научных коллекций, являются национальным достоянием государства (Павлинов, Россолимо, 1992). Россия, кстати, обладает одной из самых лучших и дорогих коллекций растений в мире. Ее собрал Н. И. Вавилов и сотрудники научного института, которым он руководил до ареста и репрессий в 1940 году.
В мире существует много разных музеев, но есть необычные — музеи сухих растений. Это гербарии. В прошлые века авторы не случайно назвали гербарий «хортус сиккус» — буквально «сухой сад». Этим подчеркивалось значение коллекции засушенных растений как необходимого дополнения к коллекциям живых растений, культивируемых в садах. Как место концентрации коллекций гербарий является истинным музеем — музеем особого типа. Здесь отсутствуют экспозиционные залы для обозрения, все материалы хранятся в специальных гербарных шкафах, сложенные в картонные папки и смонтированные на картонных листах. Выставочные залы с экспонатами растительного мира существуют в специальных ботанических музеях.
Гербарные образцы — это необходимые, постоянно используемые справочные документы для исследования в разных разделах ботаники (систематика дикорастущих растений, ботаническая география, геоботаника). Гербарный лист с точно определенным растением служит эталоном для определения растений, собранных научными сотрудниками, студентами, аспирантами, краеведами, ботаниками. Это учебное пособие для будущих врачей-фитотерапевтов, фармацевтов, всех работников медицинской сферы и не только — травы от А до Я должны знать целители и все те, кто хочет лечиться с помощью растений.
— это ботаническая коллекция засушенных растений, оформленная и снабженная этикетками. В переводе с латинского слово «гербарий» означает «травник». В гербарии, однако, могут быть и цветы, и листья деревьев.
Для изучения разнообразия форм и видоизменений органов у растений собирают гербарий морфологический. По хозяйственным признакам подбирают тематические гербарии, например «сорные травы», «лекарственные растения». Растения вашего края или области составят флористический гербарий. Если растения расположены в определенной системе по родам, ботаническим семействам и т. д., то такой гербарий называют систематическим.
При правильном содержании гербарий хранится столетиями, не теряя окраски и не ломаясь.
Сбором и засушиванием цветков и трав увлекались многие аристократы. Так, гербарии собирали члены семьи известной певицы Полины Виардо, Наталья Гончарова, жена А. С. Пушкина, сушила полевые травы из своего сада — ее гербарий хранится в петербургском доме-музее А. С. Пушкина.
И все-таки зачем нужен гербарий?
Гербарий хранит справочный материал, содержит образцы для определения сравнительным методом (картинка в книжке и даже цветное фото могут быть менее достоверными), служит эталоном правильных научных названий. Наблюдение растений в природе, сбор их и составление гербария - это, помимо прочего, плодотворный и увлекательный способ знакомства с царством растений. Без гербарных коллекций невозможна систематика растений.
Как правильно собирать растения для гербария?
Вам потребуются:
- гербарная папка для переноса собранных растений;
- запас бумаги (2 листа плотного картона или фанеры размером 45х35 см с двумя продернутыми в разрезы тесемками для затягивания (последнее время вошел в практику сбор растений для гербария в большие пакеты, что позволяет донести их до. помещения более свежими, а это облегчает последующую закладку в пресс);
- запас бумаги для засушивания растений, по возможности не проклеенной, пористой (фильтровальной, газетной);
- инструменты для выкапывания и срезания растений;
- этикетки;
- гербарный пресс, состоящий из двух металлических или деревянных рамок, затянутых сеткой.
Каких правил надо придерживаться при сборе растений?
Растения для гербария собирают в сухую погоду: после дождя или росы растения плохо сохнут и могут почернеть;
отбирают здоровые, неповрежденные экземпляры со всеми надземными И подземными органами (это связано с особенностями определений растений по морфологическим признакам);
травянистые растения, превышающие размер папки, перегибают 2—3 раза. От очень крупных растений берут: верхнюю часть с цветками и листьями, среднюю с листьями, нижнюю с прикорневыми, листьями. С деревьев и кустарников срезают побег е листьями, цветками и плодами: (если они есть); в «рубашку» укладывают растения одного вида; берут 1—2 крупных растения, мелких — до 10 и более (чтобы лист заполнить);
растения выкапывают, освобождают от почвы, толстые стебли, корневища и корни разрезают пополам вдоль;
для размещения растения в папку ее следует положить на ровную поверхность;
при закладке в папку растение надо расправить и придать ему форму, в которой потом его будете монтировать. Нельзя ничего отрывать, особенно нижние листья. Если на растении много листьев, которые налегают друг на друга, то часть листьев можно удалить, сохраняя при этом черешки для истинного представления о расположении листьев. При подготовке растения к монтажу часть листьев разворачивают нижней стороной, чтобы можно было рассмотреть характер опушения или другие особенности листа. Так поступают и с частью цветков (соцветий);
в «рубашку» с растением вкладывайте черновую этикетку, на которой надо указать: название растения (если растение неизвестно, то ему можно присвоить номер или дать условное имя), место, где растение собрано (область, район, ближайший населенный пункт), место обитания растения (луг, лес, степь), дату сбора, кем растение собрано и определено, в каких сообществах и как часто данный вид встречается.
Необходимо знать, какие виды принадлежат к числу охраняемых и без особой необходимости их не выкапывать. С такими растениями вы можете познакомиться на месте их произрастания.
Как правильно высушить растения?
Собранные растения необходимо заложить для сушки в гербарный пресс. Для этого их вынимают из папки вместе с листом, на котором они размещены («рубашкой»), и переносят в пресс, перекладывая дополнительными листами бумаги — прокладками. Растения следует расправить, чтобы отдельные части не налегали друг на друга. Если это невозможно, между налегающими органами проложите бумагу. Растения не должны выступать за пределы бумаги.
Вместе с растением обязательно должна быть этикетка. Для ускорения сушки сочных растений (например, орхидей), их обваривают кипятком, не погружая в воду цветки. У луковичных растений разрезают вдоль луковицу, которую также обваривают.
Стопку, состоящую из гербарных «рубашек» (листов с растениями) и прокладок, размещают между половинами пресса и плотно его затягивают. В один пресс можно поместить до 50 листов с растениями.
Пресс сушат на солнце, обязательно занося его на ночь в помещение. Влажные прокладки заменяют сухими ежедневно (для водных растений — 2 раза в день).
Правильно высушенное растение становится хрупким, его листья и цветки не провисают. Приложенное к губам, оно не вызывает ощущения холода.
Как правильно монтировать гербарий?
Растение, смонтированное на гербарном листе, должно давать истинное представление о era морфологии. В связи с этим при оформлении гербария необходимо придерживаться ряда правил:
высушенные в ботанических прессах растения монтируют на гербарном листе из тонкого белого картона или плотной белой бумаги размером 42х28 см (формат A3). На одном гербарном листе помещают один или несколько (в случае небольших размеров) экземпляров растений одного вида;
в правом нижнем углу гербарного листа приклеивают этикетку размером 10x8 см. Записи на этикетке делать разборчивым почерком черной пастой. Информацию на этикетку переносить с черновой этикетки. Гербарий без этикетки не имеет никакой ценности;
для монтажа отбирают наиболее удачные экземпляры, с цветками и плодами, не имеющие пораженных органов (если только это не гербарий повреждений);
растение размещают на листе так, чтобы подземные органы были направлены вниз. Если экземпляр имеет большие размеры, его можно надломить в нескольких местах и в таком виде закрепить;
растение пришивают белыми или зелеными нитками. Сначала закрепляют подземные органы, затем стебель, черешки листьев, ось соцветия, цветоножки;
с нижней стороны гербарного листа не должно быть широких стежков, узелки плотно завязывайте с лицевой стороны на растении;
после этого гербарный лист возьмите в руки и слегка согните или переверните растением вниз. Отстающие от листа бумаги части растения наклейте с помощью бумажной «соломки» (полоски кальки шириной 1,5—2 мм);
соцветие или цветок при необходимости «оденьте» в конверт из кальки. Плоды можно поместить в специальный конверт, который наклеивается на этот же лист.
Внимание! При монтировке гербария используют клей ПВА или крахмальный клейстер.
Чернила для заполнения этикеток должны быть водостойкими.
Как хранить гербарий?
Засушенные растения очень гигроскопичны и от сырости быстро портятся, поэтому гербарные образцы следует хранить в сухом светлом и проветриваемом помещении в плотно закрывающихся шкафах. Часто гербарии страдают от насекомых. Для борьбы с ними существует много способов: протравливание коллекций инсектицидами, глубокое замораживание, нагревание и проч. Все способы дезинсекции требуют некоторой подготовки и определенных условий.
В.Ф. Корсун, Б.А. Султанбеков, Е.В. Корсун.
