О книге «Комната», Эмма Донохью.

Комната Эмма Донохью

(Пока оценок нет)

Название: Комната

О книге «Комната», Эмма Донохью

«Комната » Эммы Донохью - это образец книги из рубрики современной зарубежной литературы, который входит в серию «Азбука-бестселлер». Автор написала свое произведение в жанре психологической прозы, показав читателю судьбу человека. Впоследствии по книге (она была признана мировым бестселлером) был снят и фильм, который стал не менее востребованным по сравнению с самой книгой.

Чтобы начать знакомство с интересным произведением, его нужно скачать с сайта сайт, где оно предлагается в виде электронной книги в таких расширениях, как rtf, txt, fb2, epub. Многообразие форматов позволяет выбрать наиболее подходящий, ориентируясь на тип устройства, с которого будет прочитана книга.

В своем произведении Эмма Донохью поднимает важную тему о свободе. Она вместе с читателями и героями произведения пытается отыскать ответ на вопрос, что же такое свобода. Писательница пытается понять, какой же человек является более свободным. Может быть, тот, кто живет в четырех стенах, но узнает об окружающем мире через телевизионный экран и из книг? А может быть, все же тот, кто проживает снаружи?

Главный герой повествования - маленький мальчик по имени Джек. Он пока еще не задается такими вопросами. Он живет в комнате, и у него есть мама. Он счастлив. Он еще и не подозревает, что так жить он должен исключительно по чьему-то злобному умыслу. Он живет совсем не так, как живут другие люди, но еще об этом не знает. Однако подобная иллюзия не может быть вечной. Маленький ребенок со временем повзрослеет. И в один прекрасный момент он все поймет, наступит прозрение.

Именно в тот момент комната, которая была такой родной, станет тесной и неуютной. Перед подросшим Джеком возникает новая проблема - как же выбраться наружу. Ему нужно срочно отыскать подходящий способ, и он сделает все для этого.

Это и есть краткое содержание книги.. И тогда можно будет погрузиться в увлекательный мир и узнать получше главного героя - маленького мальчика. Произведение доступно для скачивания в таких форматах, как rtf, txt, fb2, epub.

А так как по книге Эммы Донохью был снял фильм, то это говорит о том, что произведение действительно заслуживает внимания. С ним стоит ознакомиться хотя бы кратко.

Эта книга остается в памяти навсегда. Она очень необычная и яркая, но достаточно тяжелая в прочтении. Почему? Потому что читатель переживает жизнь вместе с героями с первой до последней страницы. И временами повествование становится очень страшным, а иногда на глаза наворачиваются слезы. Читатель удивляется всепоглощающей материнской любви, которая поистине несокрушима. Именно она помогает крохотному человеку быть действительно счастливым. Во многом книга учит любить собственных детей и прощать им мелкие шалости. После прочтения (да и во время) хочется обнять своих близких, провести с ними время. Приятного чтения!

Эмма Донохью

Посвящаю «Комнату» Финну и Уне,

самым лучшим моим произведениям

Сколько я перенес тревог!

И вот ты спокойно спишь;

Во сне видишь мрачный лес

в отлитой из бронзы тьме,

и в ней ты лежишь одна,

недвижно и тихо.

Симонид (ок. 556–468 до н. э.) Даная

Сегодня мне исполнилось пять лет. Когда я засыпал вечером в шкафу, мне было еще четыре, но, проснувшись ночью в кровати, я стал уже пятилетним, чушь какая-то. До этого мне было три года, а еще раньше - два, один и ноль.

А у меня был минус?

Что? - спрашивает Ма, сильно потягиваясь.

На небесах. Был ли у меня минус один год, минус два, минус три?

Не-а, счет начался только после того, как ты спустился на землю.

Через окно на крыше. И тебе было очень тоскливо, пока я не завелся в твоем животике.

И не говори. - Ма свешивается с кровати и включает лампу. Со звуком вуш вся комната освещается.

Я вовремя успеваю закрыть глаза, потом быстро открываю один, а за ним и второй глаз.

Я себе все глаза выплакала, - говорит Ма. - Я лежала и считала секунды.

И сколько же у тебя получилось секунд? - спрашиваю я.

Много-много миллионов.

Нет, ты скажи точно, сколько миллионов?

Да я уж и счет им потеряла, - отвечает она.

Тогда ты стала все время думать о своем яйце и вскоре растолстела.

Ма улыбается:

Я чувствовала, как ты там толкаешься.

А во что я толкался?

В меня, конечно.

В этом месте я всегда смеюсь.

Ты толкался изнутри, бум-бум. - Ма поднимает свою футболку, в которой она спит, и несколько раз с силой надувает живот. - И тогда я подумала: «Это Джек выходит наружу». А утром ты с широко раскрытыми глазами выскользнул на ковер.

Я смотрю на ковер, весь в красных, коричневых и черных зигзагах, обвивающих друг друга. На нем виднеется пятно, которое я нечаянно посадил во время своего рождения.

А потом ты перерезала шнур, и я стал свободен, - говорю я Ма. - А потом я превратился в мальчика.

Да ты уже сразу был мальчиком. - Она встает с кровати и включает обогреватель, чтобы согреть в комнате воздух.

Я думаю, что он, должно быть, не приходил вчера вечером после девяти, поскольку, когда он является, воздух в комнате немного меняется. Но спрашивать у Ма я не стал.

Скажи мне, мистер Пятилетний, когда ты хочешь получить подарок - сейчас или после завтрака?

А что это за подарок, скажи?

Я знаю, что ты сгораешь от любопытства, - отвечает Ма, - но только не грызи ногти, ведь в дырочку могут пролезть микробы.

И тогда я заболею, как в три года, когда у меня были температура и понос?

Еще хуже, - отвечает Ма, - от микробов можно умереть.

И раньше времени отправиться на небеса?

А ты все равно продолжаешь грызть. - Ма отнимает мою руку ото рта.

Прости. - Я засовываю провинившуюся руку под себя. - Назови меня еще раз мистером Пятилетним.

Ну, так как, мистер Пятилетний, сейчас или попозже?

Я запрыгиваю на кресло-качалку, чтобы посмотреть на часы. Они показывают 7:14. Не держась за ручки, я катаюсь на кресле-качалке, как на скейтборде, а потом перепрыгиваю на одеяло, представляя себе, что качусь теперь на сноуборде.

А когда надо получать подарки?

Когда тебе захочется. Давай я выберу за тебя, - предлагает Ма.

Нет, мне уже пять, и я сам выберу. - Мои пальцы снова тянутся ко рту, но я засовываю их в изгиб локтя и крепко сжимаю. - Я выбираю сейчас.

Ма вытаскивает что-то из-под подушки, я думаю, она спрятала это, чтобы я не увидел. Это рулон разлинованной бумаги, обвязанный пурпурной ленточкой от шоколадок, которые мы получили на Рождество.

Разверни его, - говорит Ма. - Только осторожно.

Я распутываю узел и разворачиваю бумагу - это рисунок, сделанный простым карандашом и нераскрашенный. Я сначала не понимаю, что это за рисунок, но потом до меня доходит.

Так это же я! - Как в зеркале, только крупнее - моя голова, плечо и рука в рукаве футболки, в которой я сплю. - А почему это у меня глаза закрыты?

Потому что я рисовала тебя ночью.

Как же ты сделала рисунок, если ты спала?

Нет, я не спала. Вчера утром и позавчера и за день до этого я включала лампу и рисовала тебя. - Но тут она перестает улыбаться. - В чем дело, Джек? Тебе не нравится подарок?

Нет, мне не нравится, что ты не спала, когда я спал.

Ну, я же не могла рисовать тебя, когда ты бодрствовал, иначе бы это не было сюрпризом, правда? - Ма ждет моего ответа. - А я думала, ты любишь сюрпризы.

Я предпочитаю такие сюрпризы, о которых я знаю.

Ма издает короткий смешок.

Я залезаю на качалку, чтобы вытащить кнопку из набора, лежащего на полке. Минус одна означает, что теперь от пяти кнопок остался ноль. Когда-то их было шесть, но одна куда-то пропала. На одной кнопке держится картина «Великие шедевры западного искусства № 3: Богородица с младенцем, св. Анной и св. Иоанном Крестителем», которая висит позади качалки; на другой - «Великие шедевры западного искусства № 8: Впечатление: Восход», рядом с ванной; на третьей - картина с безумной лошадью, под названием «Великие шедевры западного искусства № 11: Герника». Мы получили эти шедевры вместе с коробками овсянки, но осьминога я нарисовал сам - это мой лучший рисунок, сделанный в марте, правда, из-за горячего воздуха, поднимающегося над ванной, он слегка покоробился. Я прикрепляю мамин сюрприз к пробковой плитке, расположенной в самом центре над кроватью, но она качает головой:

Только не здесь.

Она не хочет, чтобы Старый Ник увидел этот рисунок.

Тогда давай повесим его в шкафу, на его задней стенке, - предлагаю я.

Отличная идея.

Шкаф сделан из дерева, так что мне приходится посильнее нажимать на кнопку. Я закрываю дверцы, которые всегда скрипят, даже после того, как мы смазали петли кукурузным маслом. Я гляжу в щелку, но внутри темно. Тогда я чуть-чуть приоткрываю дверцу - рисунок кажется белым, с маленькими серыми линиями. У самого моего глаза висит голубое мамино платье. Я имею в виду глаз на рисунке, поскольку платье - настоящее и висит в шкафу.

Я чувствую по запаху, что Ма стоит рядом, - у меня самый тонкий нюх в нашей семье.

Ой, я забыл попить, когда проснулся.

Ничего страшного. Может быть, пропустим разок, ведь теперь тебе уже пять?

Ни в коем случае, Хозе.

Ма ложится на белое одеяло, а я устраиваюсь рядом и принимаюсь сосать молоко.

Я отсчитываю сотню подушечек и заливаю их молоком, которое почти такое же белое, как и наши тарелки. Мне удается не расплескать ни капли, слава младенцу Иисусу. Я выбираю оплавленную ложку с белой ручкой, покрытой пятнышками - однажды ее случайно прислонили к горячей кастрюле, в которой варились макароны. Ма не любит оплавленную ложку, но у меня она - самая любимая, потому что не похожа на все остальные.

Я разглаживаю царапины на столе, чтобы он получше выглядел. Наш круглый стол - белого цвета, только царапины на нем серые. Они образовались там, где Ма режет овощи и другие продукты. За едой мы играем в мычание, поскольку для этой игры не надо открывать рот. Я угадываю мелодию «Макароны», «Она спускается с гор» и думаю, что третья песня - это «Спустись пониже, милая колесница», но на самом деле это - «Штормовая погода». Так что я получаю два очка, и Ма целует меня два раза.

Я мычу «Греби, греби, греби, моряк», и Ма сразу же отгадывает. Когда же я начинаю песню «Говорун», она корчит гримасу и говорит:

Я знаю эту песню, в ней поется о том, как человек упал и снова поднялся, только вот забыла, как она называется. - В конце концов она все-таки вспоминает ее название. В третий раз я мычу «Не могу выбросить тебя из головы», но Ма никак не может отгадать. - Ты выбрал такую сложную песню… Ты слышал ее по телевизору?

Нет, ты сама мне ее пела.

Я исполняю припев, и Ма говорит, что она ужасно бестолковая.

Тупица, - говорю я и дважды целую ее.

Я пододвигаю стул к мойке, чтобы вымыть посуду. Тарелки приходится мыть осторожно, зато мисками можно всласть позвенеть банг-банг. Глядя на себя в зеркало, я высовываю язык. Ма стоит позади меня; я вижу, что мое лицо накладывается на ее, словно маска, которую мы делали на Хеллоуин.

Жаль, что рисунок не получился, - говорит она, - но, по крайней мере, на нем видно, на кого ты похож.

И на кого же я похож?

Она прикладывает к зеркалу палец в том месте, где отражается мой лоб. От него остается кружок.

Ты - точная копия меня.

А что такое «точная копия»? - Кружок постепенно исчезает.

"Room", возможно, пока еще не переведена на русский, но с той волной интереса, что эта книга всколыхнула среди англоязычных читателей, думаю, перевод не за горами, и среди участников этого сообщества наверняка есть люди, которые прочитали ее раньше меня (было бы интересно выслушать их мнения в комментариях).

Сюжет имеет отношение к реальной криминальной истории (дело Йозефа Фритцля, осужденного к пожизненному заключению в 2009 году по обвинению в инцесте, незаконному лишению свободы и еще нескольким пунктам). Главный герой повести "Room" – 5-летний Джек, родившийся в неволе, который разделяет все явления на "real" и "television". Из "real"(реальных) образов – Комната площадью 11 квадратных футов, ковер с пятном на пробковом полу, старый телевизор без пульта управления, унитаз без крышки, шкаф, в котором Джек прячется каждый раз, когда поздним вечером является Старый Ник, окно на потолке (skylight) и Ма, которая, как и Джек, никогда не выходит за пределы Комнаты. Всё, что Джек видит по телевизору, с его точки зрения считается "ненастоящим". Так он обо всем думает, по крайней мере, пока Ма не обращает ложь в правду и не рассказывает сыну о том, как Старый Ник похитил ее 7 лет назад.

Сама история может вызвать у нормального человека бурю многообразных неприятных ощущений, с риском вреда для психики. Будь она просто рассказана (без всяких литературных прикрас), но с перечислением всех упомянутых деталей, я бы, возможно, не смогла ее читать (ну, или для этого мне бы требовалось время от времени выходить из дому, дабы не заболеть клаустрофобией). Но Эмма Донохью использовала оригинальный прием: история рассказана от лица 5-летнего Джека, который ни разу в своей жизни (до второй половины книги, во всяком случае) не видел "outside". Джек со своей стороны не смотрит на усилия матери обеспечить его безопасность и "развлечения" как на геройский поступок, который для читателя, тем не менее, очевиден. Но именно в том приеме лично я (как читатель) вижу большой недостаток. То ли писательнице не хватило литературного мастерства, то ли терпения-времени на более глубокие исследования внутреннего мира такого непростого персонажа, но Джек выглядит для меня таким же нереальным, как и весь "outside" для самого Джека. "Детский" язык начинает раздражать, примерно на 30-й странице, но когда к нему-таки начинаешь привыкать, автор будто сама осознает этот недостаток, и какие-то куски повествуются уже совершенно взрослым языком, а для "напоминания" о том, что речь идет от лица ребенка, то тут, то там вкрапляются неправильные формы глаголов и многократные "yummy", "yakkie" и "poo".

К сожалению, я еще не могу избавиться от ощущения "конъюнктурщины" (да простит меня автор, если это не так). О сложившемся впечатлении недостатка авторского терпения я уже указала выше. Впечатление усилилось также тем, что повесть "Room" была подписана в печать, когда еще не успело отшуметь "Дело Фритцля". "Room" читают, конечно, очень многие. Читают взахлеб, читают быстро (она все же очень легко написана, несмотря на неправильный "детский" английский). И о ней много говорят (в основном, высоко-хвалебные отзывы). "Room" вот-вот переведут на множество языков (уже начали, вернее). Я сама читала, не отрываясь, но несмотря на это, не вижу в "Комнате" отличительных черт замечательной литературы. Книжка хорошая, но не супер.

Что значит для человека целый мир? Может ли ограниченное пространство заменить человеку свободу передвижения? Можно ли жить без общения и остаться адекватной личностью? Эти и другие вопросы возникают у читателей по мере чтения романа Эммы Донохью «Комната». И чем дальше читаешь, тем больше вопросов появляется. Писательница поднимает темы, которые вызывают неоднозначные чувства. Здесь и про отношения родителей и детей, и про видение мира, и про принятие или непринятие людей, непохожих на других. И это только верхушка айсберга.

Повествование ведётся от лица пятилетнего мальчика, который хоть и не видит многих вещей или не понимает их, зато он видит многое другое, и это порой даже более ценно. Джек никогда не видел мир. С самого рождения он жил в одной единственной комнате вместе с матерью. Эта комната заменила ему весь мир. Он считал, что за пределами комнаты ничего нет. С мамой они читали книги, смотрели телевизор, но мальчик считал, что всё, что там показывают – вымысел. Он не знал, что их комната находится в сарае на заднем дворе сумасшедшего маньяка, который держит его мать взаперти вот уже семь лет.

Мать Джека когда-то общалась с семьёй и друзьями, ходила в кафе и слушала музыку, а потом стала пленницей маньяка. Она мечтает о побеге, для неё это единственный шанс спасти себя. Но так ли безопасен внешний мир для Джека и его матери? Готова ли женщина к тому, что изменилось за эти годы? Сможет ли она принять этот новый мир? Каково будет Джеку, когда всё вокруг наполнится чужими звуками, запахами и красками? И сможет ли этот мир принять их самих, ведь они совсем другие?..

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Комната" Эмма Донохью бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

Эмма Донохью

Посвящаю Финну и Уне, лучшим моим произведениям

Сколько я перенес тревог!
И вот ты спокойно спишь;
Во сне видишь мрачный лес
в отлитой из бронзы тьме,
и в ней ты лежишь одна,
недвижно и тихо.

Симонид. Даная [Симонид Кеосский (ок. 556–468 до н. э.) - один из самых известных поэтов-лириков Древней Греции.]

Глава 1. Подарки

А у меня был минус?

Что? - спрашивает Ма, сильно потягиваясь.

На небесах. Был ли у меня минус один год, минус два, минус три?

Не-а, счет начался только после того, как ты спустился на землю.

Через окно на крыше. И тебе было очень тоскливо, пока я не завелся в твоем животике.

И не говори. - Ма свешивается с кровати и включает лампу. Со звуком вуш вся комната освещается.

Я вовремя успеваю закрыть глаза, потом быстро открываю один, а за ним и второй глаз.

Я себе все глаза выплакала, - говорит Ма. - Я лежала и считала секунды.

И сколько же у тебя получилось секунд? - спрашиваю я.

Много-много миллионов.

Нет, ты скажи точно, сколько миллионов?

Да я уж и счет им потеряла, - отвечает она.

Тогда ты стала все время думать о своем яйце и вскоре растолстела.

Ма улыбается:

Я чувствовала, как ты там толкаешься.

А во что я толкался?

В меня, конечно.

В этом месте я всегда смеюсь.

Ты толкался изнутри, бум-бум . - Ма поднимает свою футболку, в которой она спит, и несколько раз с силой надувает живот. - И тогда я подумала: «Это Джек выходит наружу». А утром ты с широко раскрытыми глазами выскользнул на ковер.

А потом ты перерезала шнур, и я стал свободен, - говорю я Ма. - А потом я превратился в мальчика.

Да ты уже сразу был мальчиком. - Она встает с кровати и включает обогреватель, чтобы согреть в комнате воздух.

Скажи мне, мистер Пятилетний, когда ты хочешь получить подарок - сейчас или после завтрака?

А что это за подарок, скажи?

И тогда я заболею, как в три года, когда у меня были температура и понос?

Еще хуже, - отвечает Ма, - от микробов можно умереть.

И раньше времени отправиться на небеса?

А ты все равно продолжаешь грызть. - Ма отнимает мою руку ото рта.

Прости. - Я засовываю провинившуюся руку под себя. - Назови меня еще раз мистером Пятилетним.

Ну так как, мистер Пятилетний, сейчас или попозже?

А когда надо получать подарки?

Когда тебе захочется. Давай я выберу за тебя, - предлагает Ма.

Разверни его, - говорит Ма. - Только осторожно.

Потому что я рисовала тебя ночью.

Как же ты сделала рисунок, если ты спала?

Нет, мне не нравится, что ты не спала, когда я спал.

Ну я же не могла рисовать тебя, когда ты бодрствовал, иначе бы это не было сюрпризом. - Ма ждет моего ответа. - А я думала, ты любишь сюрпризы.

Я предпочитаю такие сюрпризы, о которых я знаю.

Ма издает короткий смешок.

Я залезаю на качалку, чтобы вытащить кнопку из набора, лежащего на полке. Минус одна означает, что теперь от пяти кнопок остался ноль. Когда-то их было шесть, но одна куда-то пропала. На одной кнопке держится картина «Великие шедевры западного искусства № 3: Богородица с младенцем, св. Анной и св. Иоанном Крестителем», которая висит позади качалки; на другой - «Великие шедевры западного искусства № 8: Впечатление: Восход», рядом с ванной; на третьей - картина с безумной лошадью, под названием «Великие шедевры западного искусства № 11: Герника». Мы получили эти шедевры вместе с коробками овсянки, но осьминога я нарисовал сам - это мой лучший рисунок, сделанный в марте; правда, из-за горячего воздуха, поднимающегося над ванной, он слегка покоробился. Я прикрепляю мамин сюрприз к пробковой плитке, расположенной в самом центре над кроватью, но она качает головой:

Только не здесь.

Она не хочет, чтобы Старый Ник увидел этот рисунок.

Тогда давай повесим его в шкафу, на его задней стенке, - предлагаю я.

Отличная идея.

Я чувствую по запаху, что Ма стоит рядом, - у меня самый тонкий нюх в нашей семье.

Ой, я забыл попить, когда проснулся.

Ничего страшного. Может быть, пропустим разок, ведь теперь тебе уже пять?

Ни в коем случае, Хозе.

Ма ложится на белое одеяло, а я устраиваюсь рядом и принимаюсь сосать молоко.

Я отсчитываю сотню подушечек и заливаю их молоком, которое почти такое же белое, как и наши тарелки. Мне удается не расплескать ни капли, слава младенцу Иисусу. Я выбираю оплавленную ложку с белой ручкой, покрытой пятнышками, - однажды ее случайно прислонили к горячей кастрюле, в которой варились макароны. Ма не любит оплавленную ложку, но у меня она самая любимая, потому что не похожа на все остальные.

Я разглаживаю царапины на столе, чтобы он получше выглядел. Наш круглый стол - белого цвета, только царапины на нем серые. Они образовались там, где Ма режет овощи и другие продукты. За едой мы играем в мычание, поскольку для этой игры не надо открывать рот. Я угадываю мелодии «Макароны», «Она спускается с гор» и думаю, что третья песня - это «Спустись пониже, милая колесница», но на самом деле это - «Штормовая погода». Так что я получаю два очка, и Ма целует меня два раза.

Нет, ты сама мне ее пела.

Я исполняю припев, и Ма говорит, что она ужасно бестолковая.

Тупица, - говорю я и дважды целую ее.

Жаль, что рисунок не получился, - говорит она, - но, по крайней мере, на нем видно, на кого ты похож.

И на кого же я похож?

Она прикладывает к зеркалу палец в том месте, где отражается мой лоб. От него остается кружок.

Ты - точная копия меня.

А что такое «точная копия»? - Кружок постепенно исчезает.

Это означает, что ты во всем похож на меня. Наверное, потому, что ты сделан из меня. Те же самые карие глаза, такой же большой рот и острый подбородок…

Я смотрю в зеркало на нас с Ма, а мы с Ма из зеркала смотрим на меня.

А нос у меня совсем другой.

Ну, сейчас нос у тебя еще совсем детский.

Я трогаю его.

А он что, отвалится и на его месте вырастет новый?

Нет, нет, он просто станет больше. А вот волосы точно такие же, как и у меня, - темные.

Но у меня они доходят до поясницы, а у тебя только до плеч.