А.М.Горький
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Я к о в л е в - часовых дел мастер, одноглазый.
П о л и н а - жена его.
Н а т а ш а - дочь от первой жены.
К л а в д и я - племянница.
Д у н я - соседка, подруга Клавдии.
Б о б о в а - торговка старыми вещами.
Е ф и м о в - муж Клавдии, агент по распространению швейных машин.
К е м с к о й - судебный следователь.
Г л и н к и н - его письмоводитель.
С т о г о в.
Л у з г и н.
И в а н о в - полицейский.
Большая комната - приёмная барского дома: её увеличили за счёт другой комнаты, выломав стену. В левом углу, где был вход с улицы, устроено небольшое помещение для магазина часов. Правее - лестница в два марша, она ведёт в антресоли, где живут Кемской и Наташа. Под лестницей - дверь в помещение Яковлевых, направо, в углу - дверь к Ефимовым, ближе к рампе дверь в кухню. В левой, скошенной вглубь стене - окно во двор. Рядом с окном - старый буфет. У правой стены - диван, но на него садятся осторожно. Всё - старое, ветхое. Эта комната служит гостиной, столовой.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Утро. Ночью близко был пожар. В комнате беспорядок, мебель сдвинута с мест, всюду узлы с платьем и бельём, в окне сломана рама, стёкла выбиты, на подоконнике - горшок с цветком. Только что кончили пить чай. Среди комнаты, на большом овальном столе, погасший самовар, неубранная посуда. Дверь из комнаты в часовой магазин открыта, там возится, прибирая товар, Я к о в л е в, человек лет 60-ти, кривой, с лицом евнуха, в жилете, в туфлях. В комнате - П о л и н а разбирает платье, бельё; ей лет под 30, одета в тёмное, красива, двигается легко и бесшумно, кажется - строгой, даже суровой, смотрит исподлобья, но когда откроет глаза - видно, что она испугана, подавлена чем-то. Н а т а ш а, сидя у стола, читает газету и грызёт сухари. По лестнице с антресолей сходит К л а в д и я.
К л а в д и я. Наташа, ты бы помогла!
Н а т а ш а. Подожди, сейчас. И когда они успели написать столько!
К л а в д и я. О пожаре?
Н а т а ш а. Да. Удивляюсь.
К л а в д и я. После удивишься. Лучше помоги-ка. (Полине.) Это - куда?
П о л и н а. Это - к Наташе, пожалуйста.
Н а т а ш а (через газету). Ну, чего вы торопитесь? Всю ночь не спали, устали...
К л а в д и я (уходя вверх). Ты что же, за всех собралась отдохнуть?
Н а т а ш а (осматривая комнату). "Как хорошо, что это бывает не каждый день, - подумала курица, когда повар начал резать ей горло".
Я к о в л е в (из двери магазина). Полина, ты не видала, где часы из витрины, мраморные?
П о л и н а. У вас в руках видела.
Н а т а ш а (читает). "Всё яростнее разливалась огненная река, превращая труды рук людских в прах". Люблю, когда еров много...
Я к о в л е в (входя). Красноречие несчастию не подобает, тут нужно бы рыдая говорить, а они, пустобрёхи... Полина, а где ящик с гвоздями?
П о л и н а. Не знаю.
Я к о в л е в. Мало ты знаешь...
Н а т а ш а. Ну, где теперь найти этот ящик!
Я к о в л е в (вынул часы, смотрит). Тут сейчас человек должен придти... (Замялся, сморщил лицо.)
Н а т а ш а. Человек? Возможно ли это, отец? К нам придёт человек?
Я к о в л е в. А, ну тебя! Всё шуточки... (Идёт в магазин.) Смотри актрисой будешь...
Н а т а ш а. "Аббат исчез, оставив маркизу в недоумении". (Взяв кусок хлеба, блюдце и ложку, развязывает банку с вареньем, ест. Полина, стоя на коленях, смотрит пред собою, шевеля губами.)
К л а в д и я (с верха). Наташа, ты опять насыплешь крошек в банку, а отец...
Н а т а ш а. Проберёт мачеху. Так и надо. Многоуважаемая мать моя - вы соизволите рассердиться когда-нибудь?
П о л и н а (очнувшись). Мне пора обед готовить.
Н а т а ш а. Обед - это тривиально. Обеда не будет, а будет чай с различными вкусными добавлениями, об этом позабочусь я.
П о л и н а. А если отец...
Н а т а ш а. "Здесь приказываю только я, - величественно произнесла маркиза".
П о л и н а (уходя с охапкой одежды). Ну, как хочешь.
К л а в д и я. Она как будто всё больше дичеет, а ты с ней...
Н а т а ш а. Ах, оставь! Ещё и ты будешь меня моралью набивать!
К л а в д и я. Чего ты взвилась?
Н а т а ш а. Надоело! Ходит какая-то бутылка постного масла... от неё - тоска. Чертей не удивишь кротостью. Молодая женщина, недурна, а не умеет себя поставить...
К л а в д и я. Как это - поставить?
Н а т а ш а. Так. Тоже и ты, труженица, вышла замуж за привидение какое-то...
К л а в д и я (усмехаясь). Если мне нравится...
Н а т а ш а. Ну, миленькая, вижу я, кто тебе нравится!
(Полина входит торопливо, потерявшаяся, широко раскрыв глаза, за нею, в дверях, Стогов, мужчина лет за сорок, острижен ёжиком, виски седые, бритый, без усов, одет солидно. Говорит, держится спокойно, уверенно, с оттенком пренебрежения.)
К л а в д и я. Что вы, Поля?
П о л и н а (бормочет). Вот, - Наташа... я не знаю...
Н а т а ш а (прищурясь). Что такое?
П о л и н а. Вот этот господин... я сейчас спрошу... (Идёт в магазин, спотыкаясь, как слепая.)
С т о г о в (вежливо). С кем я могу говорить относительно найма квартиры?
Н а т а ш а. Какой квартиры? Мы - не сдаём...
С т о г о в. Мне сказали, что у часовщика Яковлева сдаётся флигель.
Н а т а ш а. Не слыхала, хотя прихожусь часовщику дочерью...
С т о г о в (кланяясь). Очень приятно узнать. Однако...
Н а т а ш а. Вы - погорелец?
С т о г о в. Нельзя ли видеть самого господина Яковлева?
Н а т а ш а. Можно. Он - существо видимое. Вы - приезжий?
(Полина стоит у двери в магазин, наклоня голову, как бы не смея войти туда.)
К л а в д и я. Пройдите в магазин - он там...
С т о г о в. Благодарю вас.
(Полина, уступив ему дорогу, отошла в сторону, встала, опираясь плечом о стену.)
Н а т а ш а. Вежлив. Похож на американского героя.
К л а в д и я. Как ты можешь так говорить с незнакомым?
Н а т а ш а. Ты, мачеха, чего испугалась, а?
П о л и н а (согнувшись над узлом). Я? Почему? Голова кружится...
Н а т а ш а. Нет, всё-таки?
П о л и н а (словно припоминая). Я развешиваю во дворе платье - вдруг он идёт... Я не испугалась...
Н а т а ш а. Ох, мачеха, ты скоро сама себя бояться станешь... Ну, ладно: "Оставим это для потомства, - сказала графиня, выбросив за окно изношенную туфлю". Впрочем - такой графини не было. Мачеха, иди, ставь самовар!
К л а в д и я (задумчиво, глядя на Полину). Не рано ли?
Н а т а ш а. Не смущай меня возражениями! Я буду мыть посуду и вообще - трудиться.
Я к о в л е в (из магазина). Наташа, не видала ключ от флигеля?
Н а т а ш а. Нет.
(Стогов в двери магазина. Клавдия и Наташа не видят его.)
К л а в д и я (мечтательно). Знаешь, Ната, я всё думаю о фальшивомонетчиках...
Н а т а ш а. Да? И что же?
К л а в д и я. Вот бы познакомиться с человеком, который делает золотые....
Н а т а ш а. Прекрасная мечта!
К л а в д и я. Или хоть с таким, который сбывает их...
Н а т а ш а. Превосходная идея!..
К л а в д и я (вздохнув, с досадой). Ты всё насмехаешься. Удивительно, до чего ты несерьёзна! И как это можно: всегда, надо всем шутить?
Н а т а ш а (серьёзно). А видите ли: один грешник, просидев в аду тысячу девятьсот тринадцать лет, сказал соседу: "Здесь вовсе не так жарко, как мне говорили".
К л а в д и я. Терпеть не могу твои шуточки...
(Из магазина выходят Яковлев и Стогов.)
Я к о в л е в. Полина - ключ от флигеля! Где Полина?
(Полина из кухни быстро бежит по лестнице в антресоли. Наташа бесцеремонно разглядывает Стогова. Он тоже спокойно разглядывает всех. Клавдия всё время входит и уходит, унося вещи.)
П о одноименной пьесе М. Горького.
Из книги Ю. А. Дмитриева «Государственный академический Малый театр» (пьесы А.М. Горького):
<...> «В 1972 году в постановке Б. Бабочкина и оформлении Т. Ливановой Малый театр показал, вероятно, самую сложную для понимания пьесу Горького «Фальшивая монета», в которой реальность тесно переплеталась с фантастикой и символикой.
Начинался спектакль с пожара. Огонь останавливался возле самого дома часовщика Яковлева, в котором будет происходить действие. Зрители видели бывшую барскую гостиную с сохранившимся плафоном. Тикало множество часов. В кучу были свалены узлы, банки, корзины, швейные машины, спасенные от огня. По комнате шатались люди; они брюзжали, жаловались. Всех тянуло к зеркалу, и каждый хотел обнаружить в себе нечто значительное.
Когда в 1913 году драматург закончил пьесу, он написал к ней предисловие, указав, что все выведенные им персонажи –- обычные мещане из уездного города. Его задача заключалась в исследовании их душевной пустоты и ничтожества.
Режиссер создал полифонический спектакль, но раскрыл в нем каждый характер. Все эти люди раздражены, все хотят быть сильными, властными, однако они сильны лишь за счет чужой слабости.
В центре спектакля оказывался некий Стогов (Ю. Каюров). Кто он? Фальшивомонетчик или агент полиции, выслеживающий тех, кто печатает фальшивые деньги? Почему он в свое время покинул Полину? Все это оставалось неясным. Артист как бы приподнимал этот персонаж над бытом, убедительно показывая ничтожество тех, с кем ему приходилось иметь дело. В нем ощущалось нечто мистическое.
Полицейский Иванов (Б. Клюев), как и письмоводитель (В. Бабятинский), лишены каких бы то ни было идеалов, главное для обоих - быть сытыми.
И Бобова, живя среди воров, чувствовала себя совершенно естественно. Никто не принимал Лузгина за умалишенного, ищущего какое-то мифическое выморочное имущество, хотя его психическое расстройство было очевидным. Наоборот, бредням Лузгина верили - так хотелось без всяких хлопот разбогатеть, осуществить эту вечную мечту мещанства.
Камский - настоящий отец Натальи, и всем это известно. Двадцать лет он ходил за ней, приносил уток, якобы убитых на охоте, и все боялся сказать правду. Ему не хватало решительности даже для того, чтобы отстоять честь дочери. И в результате он представал как трус и обыватель, ничем не лучше остальных.
Наталья (Л. Щербинина) брезгливо относилась к окружавшему ее мещанству не только на словах,: это ощущалось во всем поведении. И можно верить, что она вырвется из гнусной среды: мещанство не успело ее опошлить. Это вносило в спектакль оптимистическую ноту.
Среди действующих лиц выделялась Полина, которую играла Р. Нифонтова. Что-то сближало ее с Надеждой Монаховой из горьковских «Варваров». Она тоже искала красоты и любви и так же противостояла ничтожной жизни. Артистка наполняла образ Полины яркостью и одновременно скорбью; любовь оказывалась поруганной. <...> Казалось, в финале она освобождалась от трагических оков, возникала надежда на счастье. Но Полина сознавала: в мире, где она живет, нет места уверенности в счастливом будущем. И тогда безоглядно и бесстрастно она шла навстречу собственной смерти, «тем самым подписывая окончательный приговор жизни, которая растоптала красоту».
Яковлев С. Маркушева являлся истинным жрецом мещанства. Его алчность безгранична, он готов подавить вокруг себя все живое.
А в целом Малый театр представил галерею мещан дореволюционной России, вынося им суровый приговор. Но он касался и мещанства как такового. Бабочкин показал и остроту комедийного начала пьесы, и ее трагическую глубину». <...>
«Александр Потапов»
Из очерка Светланы Овчинниковой. Серия «Библиотека Малого театра» (2001 г.):
<...> «В еще одной горьковской пьесе - «Фальшивая монета», в спектакле, поставленном Бабочкиным, Потапов сыграл, и сыграл блистательно, Ефимова - мужа шальной гулены Клавдии. Блудницы, прозвавшей его «уксусом проклятым».
Журнал «Театр» написал тогда:
«Ефимов у А. Потапова - существо внешне нелепое, топорное, а внутренне мрачное, злое, трусливое.
Он охвачен манией величия. Даже порезанный палец бинтует так, что тот становится величиной с сахарную голову.
Он хочет быть сильным, властным, всемогущим.
Он жаждет славы, мечтает повелевать людьми: «Вот этого желайте, а иного не сметь».
Но на деле он не может повелевать даже своей женой. И в бессилии своем ненавидит и презирает людей, считает, что «вообще человек –- вещь ненужная», а вину за свою ничтожность сваливает на тривиальность своей фамилии, которая единственно преграждает ему путь к славе и памятнику.
Потапов находит для Ефимова ту интонацию сарказма, которая делает его образ наиболее близким замыслу Горького». <...>
«Юрий Каюров»
Из очерка Светланы Овчинниковой. Серия «Библиотека Малого театра» (2001 г.):»
<...> «У Каюрова особые, свойские отношения с залом. Без заигрывания, без амикошонства. На чем они построены? На юморе, который присутствует в стиле его игры? На располагающей внешности? На достоинстве? Перечислять можно долго. Но загадка подлинного таланта разгадыванию не подлежит. А Каюров - талант подлинный.
Как сыграл он Стогова в «Фальшивой монете» - этой полусимволической пьесе Горького, совсем особой в творчестве драматурга!
Стогов - фигура, по поводу которой больше всего размышляли комментаторы пьесы, гадая, кто бы он мог быть: агент полиции, фальшивомонетчик или, чего доброго, уездный Мефистофель?
Спектакль не оставлял на сей счет сомнений: Стогов Ю. Каюрова - агент полиции, ловящий фальшивомонетчиков на фальшивые же монеты, и, рассказывая об этом Наташе, он говорил сущую правду».
<...>
Горький Максим
Фальшивая монета
А.М.Горький
Фальшивая монета
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Я к о в л е в - часовых дел мастер, одноглазый.
П о л и н а - жена его.
Н а т а ш а - дочь от первой жены.
К л а в д и я - племянница.
Д у н я - соседка, подруга Клавдии.
Б о б о в а - торговка старыми вещами.
Е ф и м о в - муж Клавдии, агент по распространению швейных машин.
К е м с к о й - судебный следователь.
Г л и н к и н - его письмоводитель.
С т о г о в.
Л у з г и н.
И в а н о в - полицейский.
Большая комната - приёмная барского дома: её увеличили за счёт другой комнаты, выломав стену. В левом углу, где был вход с улицы, устроено небольшое помещение для магазина часов. Правее - лестница в два марша, она ведёт в антресоли, где живут Кемской и Наташа. Под лестницей - дверь в помещение Яковлевых, направо, в углу - дверь к Ефимовым, ближе к рампе дверь в кухню. В левой, скошенной вглубь стене - окно во двор. Рядом с окном - старый буфет. У правой стены - диван, но на него садятся осторожно. Всё - старое, ветхое. Эта комната служит гостиной, столовой.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Утро. Ночью близко был пожар. В комнате беспорядок, мебель сдвинута с мест, всюду узлы с платьем и бельём, в окне сломана рама, стёкла выбиты, на подоконнике - горшок с цветком. Только что кончили пить чай. Среди комнаты, на большом овальном столе, погасший самовар, неубранная посуда. Дверь из комнаты в часовой магазин открыта, там возится, прибирая товар, Я к о в л е в, человек лет 60-ти, кривой, с лицом евнуха, в жилете, в туфлях. В комнате - П о л и н а разбирает платье, бельё; ей лет под 30, одета в тёмное, красива, двигается легко и бесшумно, кажется - строгой, даже суровой, смотрит исподлобья, но когда откроет глаза - видно, что она испугана, подавлена чем-то. Н а т а ш а, сидя у стола, читает газету и грызёт сухари. По лестнице с антресолей сходит К л а в д и я.
К л а в д и я. Наташа, ты бы помогла!
Н а т а ш а. Подожди, сейчас. И когда они успели написать столько!
К л а в д и я. О пожаре?
Н а т а ш а. Да. Удивляюсь.
К л а в д и я. После удивишься. Лучше помоги-ка. (Полине.) Это - куда?
П о л и н а. Это - к Наташе, пожалуйста.
Н а т а ш а (через газету). Ну, чего вы торопитесь? Всю ночь не спали, устали...
К л а в д и я (уходя вверх). Ты что же, за всех собралась отдохнуть?
Н а т а ш а (осматривая комнату). "Как хорошо, что это бывает не каждый день, - подумала курица, когда повар начал резать ей горло".
Я к о в л е в (из двери магазина). Полина, ты не видала, где часы из витрины, мраморные?
П о л и н а. У вас в руках видела.
Н а т а ш а (читает). "Всё яростнее разливалась огненная река, превращая труды рук людских в прах". Люблю, когда еров много...
Я к о в л е в (входя). Красноречие несчастию не подобает, тут нужно бы рыдая говорить, а они, пустобрёхи... Полина, а где ящик с гвоздями?
П о л и н а. Не знаю.
Я к о в л е в. Мало ты знаешь...
Н а т а ш а. Ну, где теперь найти этот ящик!
Я к о в л е в (вынул часы, смотрит). Тут сейчас человек должен придти... (Замялся, сморщил лицо.)
Н а т а ш а. Человек? Возможно ли это, отец? К нам придёт человек?
Я к о в л е в. А, ну тебя! Всё шуточки... (Идёт в магазин.) Смотри актрисой будешь...
Н а т а ш а. "Аббат исчез, оставив маркизу в недоумении". (Взяв кусок хлеба, блюдце и ложку, развязывает банку с вареньем, ест. Полина, стоя на коленях, смотрит пред собою, шевеля губами.)
К л а в д и я (с верха). Наташа, ты опять насыплешь крошек в банку, а отец...
Н а т а ш а. Проберёт мачеху. Так и надо. Многоуважаемая мать моя - вы соизволите рассердиться когда-нибудь?
П о л и н а (очнувшись). Мне пора обед готовить.
Н а т а ш а. Обед - это тривиально. Обеда не будет, а будет чай с различными вкусными добавлениями, об этом позабочусь я.
П о л и н а. А если отец...
Н а т а ш а. "Здесь приказываю только я, - величественно произнесла маркиза".
П о л и н а (уходя с охапкой одежды). Ну, как хочешь.
К л а в д и я. Она как будто всё больше дичеет, а ты с ней...
Н а т а ш а. Ах, оставь! Ещё и ты будешь меня моралью набивать!
К л а в д и я. Чего ты взвилась?
Н а т а ш а. Надоело! Ходит какая-то бутылка постного масла... от неё - тоска. Чертей не удивишь кротостью. Молодая женщина, недурна, а не умеет себя поставить...
К л а в д и я. Как это - поставить?
Н а т а ш а. Так. Тоже и ты, труженица, вышла замуж за привидение какое-то...
К л а в д и я (усмехаясь). Если мне нравится...
Н а т а ш а. Ну, миленькая, вижу я, кто тебе нравится!
(Полина входит торопливо, потерявшаяся, широко раскрыв глаза, за нею, в дверях, Стогов, мужчина лет за сорок, острижен ёжиком, виски седые, бритый, без усов, одет солидно. Говорит, держится спокойно, уверенно, с оттенком пренебрежения.)
К л а в д и я. Что вы, Поля?
П о л и н а (бормочет). Вот, - Наташа... я не знаю...
Н а т а ш а (прищурясь). Что такое?
П о л и н а. Вот этот господин... я сейчас спрошу... (Идёт в магазин, спотыкаясь, как слепая.)
С т о г о в (вежливо). С кем я могу говорить относительно найма квартиры?
Н а т а ш а. Какой квартиры? Мы - не сдаём...
С т о г о в. Мне сказали, что у часовщика Яковлева сдаётся флигель.
Н а т а ш а. Не слыхала, хотя прихожусь часовщику дочерью...
С т о г о в (кланяясь). Очень приятно узнать. Однако...
Н а т а ш а. Вы - погорелец?
С т о г о в. Нельзя ли видеть самого господина Яковлева?
Н а т а ш а. Можно. Он - существо видимое. Вы - приезжий?
(Полина стоит у двери в магазин, наклоня голову, как бы не смея войти туда.)
К л а в д и я. Пройдите в магазин - он там...
С т о г о в. Благодарю вас.
(Полина, уступив ему дорогу, отошла в сторону, встала, опираясь плечом о стену.)
Н а т а ш а. Вежлив. Похож на американского героя.
К л а в д и я. Как ты можешь так говорить с незнакомым?
Н а т а ш а. Ты, мачеха, чего испугалась, а?
П о л и н а (согнувшись над узлом). Я? Почему? Голова кружится...
Н а т а ш а. Нет, всё-таки?
П о л и н а (словно припоминая). Я развешиваю во дворе платье - вдруг он идёт... Я не испугалась...
Н а т а ш а. Ох, мачеха, ты скоро сама себя бояться станешь... Ну, ладно: "Оставим это для потомства, - сказала графиня, выбросив за окно изношенную туфлю". Впрочем - такой графини не было. Мачеха, иди, ставь самовар!
К л а в д и я (задумчиво, глядя на Полину). Не рано ли?
Н а т а ш а. Не смущай меня возражениями! Я буду мыть посуду и вообще - трудиться.
Я к о в л е в (из магазина). Наташа, не видала ключ от флигеля?
Н а т а ш а. Нет.
(Стогов в двери магазина. Клавдия и Наташа не видят его.)
К л а в д и я (мечтательно). Знаешь, Ната, я всё думаю о фальшивомонетчиках...
Н а т а ш а. Да? И что же?
К л а в д и я. Вот бы познакомиться с человеком, который делает золотые....
Н а т а ш а. Прекрасная мечта!
24.12.16 театр24, 25 и 28 декабря в Театре «Русская антреприза» имени Андрея Миронова - премьерные показы спектакля «Фальшивая монета» по одноименной пьесе Максима Горького. Это произведение классика советской литературы почти позабыто: оно полвека не ставилось на сцене! А первую редакцию «Фальшивой монеты», которую выбрали в «Русской антрепризе» для постановки, зритель вообще никогда не видел. Горький как автор здесь не совсем Горький, поскольку это мелодрама с детективными и мистическими мотивами.
И наркомы ошибаются…
Театр имени Андрея Миронова довольно часто обращает внимание на интереснейшие пьесы, которые обделены постановочной судьбой. Вспомним, например, успех воплощенных «Русской антрепризой» пьес Островского «Шутники» и «Красавец-мужчина».
О том, что заставило вспомнить о горьковской «Фальшивой монете», художественный руководитель театра Рудольф Фурманов говорит так:
Этой пьесы не было в наших планах. Но вот несколько месяцев назад вошел в мой кабинет сын Товстоногова, режиссер Вадим Георгиевич Милков-Товстоногов, и рассказал одну театральную историю. О том, что в свое время Георгий Александрович очень хотел поставить пьесу Горького «Фальшивая монета», но поставил в итоге «Мещан». А я очень быстро «завожусь» на идеи. Ну, если сам Георгий Александрович… Так что, можно сказать, пьесу для нашего театра выбрал сам Товстоногов.
Сегодня «Фальшивая монета» куда лучше известна литературоведам, чем театралам. Исследователи сравнивают четыре редакции пьесы, сильно менявшейся на протяжении четырнадцати лет, в течение которых Максим Горький возвращался к работе над ней. Автор так и не увидел постановки «Фальшивой монеты». Отчасти в этом виноват нарком просвещения Луначарский, подвергший произведение серьезной критике в центральной печати и заявивший, что «такая пьеса не нужна нашему театру».
«Русская антреприза» решила доказать, что и наркомы иногда ошибаются.
Ах, водевиль?!
Рудольф Фурманов и режиссер-постановщик Юрий Цуркану выбрали для постановки первый вариант пьесы, написанный в 1913 году. Этот вариант - откровенная мелодрама, наполненная яркими переживаниями героев. Здесь и любовный треугольник, и детективная история, и находка «семейного скелета» в шкафу. Несмотря на выбранную, практически водевильную, форму, пьеса серьезна и повествует о том, что делает «монета» с человеком, который счел ее единственным смыслом жизни.
Нелепая суета вокруг фальшивых денег выглядит, по словам одного из героев пьесы, так: «Каждая икринка хочет стать рыбой… И не просто рыбой, а щукой». В погоне за наживой «щуки» теряют все человеческие связи. Не легче и доля тех, кто не хочет или не может превратиться в «щуку»: им страшно жить в мире, подчиненном искусственной цели.
Каждый из героев «Фальшивой монеты» стяжает, грезит, мечтает стать хозяином своей судьбы, - рассказывает режиссер Юрий Цуркану. - Деньги, власть, ложь - казалось бы, всё сойдет… Но вот поди ж ты! И любимым быть хочется, и любить нараспашку. Чего же проще - живи по сердцу. Но вот сердце - скверный помощник. Оно оглупляет, размягчает, делает смешным, уязвимым...
Режиссер признает, что в спектакле есть все признаки мелодрамы, а то и водевиля: страстная любовь, оживающие тайны прошлого и авантюрные похождения. Однако Цуркану прежде всего интересуют человеческие чувства. Именно такими чувствами измеряется личность, а вовсе не умением продать фальшивую монету как настоящую.
Воплотили идеи автора и режиссера на сцене хорошо известные петербургским зрителям артисты Елена Калинина, Сергей Дьячков, Аркадий Коваль, Вера Латышева, Инна Волгина, Николай Данилов, Андрей Родимов и многие другие. В театре особо отмечают, что в контрактную труппу «Русской антрепризы» с этим спектаклем вошла замечательная петербургская актриса Елена Симонова.
«Фальшивая монета» - первая премьера этого сезона в Театре имени Андрея Миронова.
В постановочных планах ближайших месяцев - «Маленькие трагедии» режиссера Влада Фурмана и «Бесы» в интерпретации небезызвестного Константина Богомолова.
Над комедией Александра Амфитеатрова «Два часа в благородном семействе» уже работает актер и режиссер Евгений Баранов, а Вадим Милков-Товстоногов представит на сцене «Русской антрепризы» «Соломенную шляпку» Эжена Лабиша. Любопытно, что это будет не всем известный по фильму вариант, а сценическая трактовка Театра имени Евгения Вахтангова 1939-го года с очаровательной музыкой Николая Шереметьева. Права на него переданы Вахтанговским театром «Русской антрепризе».
Людмила АНДРЕЕВА,
интернет-журнал «Интересант»
Горький Максим
Фальшивая монета
А.М.Горький
Фальшивая монета
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Я к о в л е в - часовых дел мастер, одноглазый.
П о л и н а - жена его.
Н а т а ш а - дочь от первой жены.
К л а в д и я - племянница.
Д у н я - соседка, подруга Клавдии.
Б о б о в а - торговка старыми вещами.
Е ф и м о в - муж Клавдии, агент по распространению швейных машин.
К е м с к о й - судебный следователь.
Г л и н к и н - его письмоводитель.
С т о г о в.
Л у з г и н.
И в а н о в - полицейский.
Большая комната - приёмная барского дома: её увеличили за счёт другой комнаты, выломав стену. В левом углу, где был вход с улицы, устроено небольшое помещение для магазина часов. Правее - лестница в два марша, она ведёт в антресоли, где живут Кемской и Наташа. Под лестницей - дверь в помещение Яковлевых, направо, в углу - дверь к Ефимовым, ближе к рампе дверь в кухню. В левой, скошенной вглубь стене - окно во двор. Рядом с окном - старый буфет. У правой стены - диван, но на него садятся осторожно. Всё - старое, ветхое. Эта комната служит гостиной, столовой.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Утро. Ночью близко был пожар. В комнате беспорядок, мебель сдвинута с мест, всюду узлы с платьем и бельём, в окне сломана рама, стёкла выбиты, на подоконнике - горшок с цветком. Только что кончили пить чай. Среди комнаты, на большом овальном столе, погасший самовар, неубранная посуда. Дверь из комнаты в часовой магазин открыта, там возится, прибирая товар, Я к о в л е в, человек лет 60-ти, кривой, с лицом евнуха, в жилете, в туфлях. В комнате - П о л и н а разбирает платье, бельё; ей лет под 30, одета в тёмное, красива, двигается легко и бесшумно, кажется - строгой, даже суровой, смотрит исподлобья, но когда откроет глаза - видно, что она испугана, подавлена чем-то. Н а т а ш а, сидя у стола, читает газету и грызёт сухари. По лестнице с антресолей сходит К л а в д и я.
К л а в д и я. Наташа, ты бы помогла!
Н а т а ш а. Подожди, сейчас. И когда они успели написать столько!
К л а в д и я. О пожаре?
Н а т а ш а. Да. Удивляюсь.
К л а в д и я. После удивишься. Лучше помоги-ка. (Полине.) Это - куда?
П о л и н а. Это - к Наташе, пожалуйста.
Н а т а ш а (через газету). Ну, чего вы торопитесь? Всю ночь не спали, устали...
К л а в д и я (уходя вверх). Ты что же, за всех собралась отдохнуть?
Н а т а ш а (осматривая комнату). "Как хорошо, что это бывает не каждый день, - подумала курица, когда повар начал резать ей горло".
Я к о в л е в (из двери магазина). Полина, ты не видала, где часы из витрины, мраморные?
П о л и н а. У вас в руках видела.
Н а т а ш а (читает). "Всё яростнее разливалась огненная река, превращая труды рук людских в прах". Люблю, когда еров много...
Я к о в л е в (входя). Красноречие несчастию не подобает, тут нужно бы рыдая говорить, а они, пустобрёхи... Полина, а где ящик с гвоздями?
П о л и н а. Не знаю.
Я к о в л е в. Мало ты знаешь...
Н а т а ш а. Ну, где теперь найти этот ящик!
Я к о в л е в (вынул часы, смотрит). Тут сейчас человек должен придти... (Замялся, сморщил лицо.)
Н а т а ш а. Человек? Возможно ли это, отец? К нам придёт человек?
Я к о в л е в. А, ну тебя! Всё шуточки... (Идёт в магазин.) Смотри актрисой будешь...
Н а т а ш а. "Аббат исчез, оставив маркизу в недоумении". (Взяв кусок хлеба, блюдце и ложку, развязывает банку с вареньем, ест. Полина, стоя на коленях, смотрит пред собою, шевеля губами.)
К л а в д и я (с верха). Наташа, ты опять насыплешь крошек в банку, а отец...
Н а т а ш а. Проберёт мачеху. Так и надо. Многоуважаемая мать моя - вы соизволите рассердиться когда-нибудь?
П о л и н а (очнувшись). Мне пора обед готовить.
Н а т а ш а. Обед - это тривиально. Обеда не будет, а будет чай с различными вкусными добавлениями, об этом позабочусь я.
П о л и н а. А если отец...
Н а т а ш а. "Здесь приказываю только я, - величественно произнесла маркиза".
П о л и н а (уходя с охапкой одежды). Ну, как хочешь.
К л а в д и я. Она как будто всё больше дичеет, а ты с ней...
Н а т а ш а. Ах, оставь! Ещё и ты будешь меня моралью набивать!
К л а в д и я. Чего ты взвилась?
Н а т а ш а. Надоело! Ходит какая-то бутылка постного масла... от неё - тоска. Чертей не удивишь кротостью. Молодая женщина, недурна, а не умеет себя поставить...
К л а в д и я. Как это - поставить?
Н а т а ш а. Так. Тоже и ты, труженица, вышла замуж за привидение какое-то...
К л а в д и я (усмехаясь). Если мне нравится...
Н а т а ш а. Ну, миленькая, вижу я, кто тебе нравится!
(Полина входит торопливо, потерявшаяся, широко раскрыв глаза, за нею, в дверях, Стогов, мужчина лет за сорок, острижен ёжиком, виски седые, бритый, без усов, одет солидно. Говорит, держится спокойно, уверенно, с оттенком пренебрежения.)
К л а в д и я. Что вы, Поля?
П о л и н а (бормочет). Вот, - Наташа... я не знаю...
Н а т а ш а (прищурясь). Что такое?
П о л и н а. Вот этот господин... я сейчас спрошу... (Идёт в магазин, спотыкаясь, как слепая.)
С т о г о в (вежливо). С кем я могу говорить относительно найма квартиры?
Н а т а ш а. Какой квартиры? Мы - не сдаём...
С т о г о в. Мне сказали, что у часовщика Яковлева сдаётся флигель.
Н а т а ш а. Не слыхала, хотя прихожусь часовщику дочерью...
С т о г о в (кланяясь). Очень приятно узнать. Однако...
Н а т а ш а. Вы - погорелец?
С т о г о в. Нельзя ли видеть самого господина Яковлева?
Н а т а ш а. Можно. Он - существо видимое. Вы - приезжий?
(Полина стоит у двери в магазин, наклоня голову, как бы не смея войти туда.)
К л а в д и я. Пройдите в магазин - он там...
С т о г о в. Благодарю вас.
(Полина, уступив ему дорогу, отошла в сторону, встала, опираясь плечом о стену.)
Н а т а ш а. Вежлив. Похож на американского героя.
К л а в д и я. Как ты можешь так говорить с незнакомым?
Н а т а ш а. Ты, мачеха, чего испугалась, а?
П о л и н а (согнувшись над узлом). Я? Почему? Голова кружится...
Н а т а ш а. Нет, всё-таки?
П о л и н а (словно припоминая). Я развешиваю во дворе платье - вдруг он идёт... Я не испугалась...
Н а т а ш а. Ох, мачеха, ты скоро сама себя бояться станешь... Ну, ладно: "Оставим это для потомства, - сказала графиня, выбросив за окно изношенную туфлю". Впрочем - такой графини не было. Мачеха, иди, ставь самовар!
К л а в д и я (задумчиво, глядя на Полину). Не рано ли?
Н а т а ш а. Не смущай меня возражениями! Я буду мыть посуду и вообще - трудиться.
Я к о в л е в (из магазина). Наташа, не видала ключ от флигеля?
Н а т а ш а. Нет.
(Стогов в двери магазина. Клавдия и Наташа не видят его.)
К л а в д и я (мечтательно). Знаешь, Ната, я всё думаю о фальшивомонетчиках...
Н а т а ш а. Да? И что же?
К л а в д и я. Вот бы познакомиться с человеком, который делает золотые....
Н а т а ш а. Прекрасная мечта!
К л а в д и я. Или хоть с таким, который сбывает их...
Н а т а ш а. Превосходная идея!..
К л а в д и я (вздохнув, с досадой). Ты всё насмехаешься. Удивительно, до чего ты несерьёзна! И как это можно: всегда, надо всем шутить?
Н а т а ш а (серьёзно). А видите ли: один грешник, просидев в аду тысячу девятьсот тринадцать лет, сказал соседу: "Здесь вовсе не так жарко, как мне говорили".
К л а в д и я. Терпеть не могу твои шуточки...
(Из магазина выходят Яковлев и Стогов.)
Я к о в л е в. Полина - ключ от флигеля! Где Полина?
(Полина из кухни быстро бежит по лестнице в антресоли. Наташа бесцеремонно разглядывает Стогова. Он тоже спокойно разглядывает всех. Клавдия всё время входит и уходит, унося вещи.)
Я к о в л е в. Очень интересно объяснили вы намерения ваши. И верное, должно быть, дело - теперь многие изобретают...
С т о г о в. Мы весьма отстали в технике против иностранцев.
Я к о в л е в. Зато в доброте души - мы впереди всех народов.
С т о г о в (усмехаясь едва заметно). Говорят, что так...
Д у н я (вбегает, - это девица лет 25-ти, жеманится, приглядываясь к Стогову, картавит). П"едставьте, всё ещё летят иск"ы. Я вынесла на те"асу батистовое платье, и вд"уг оно заго"елось, - вот какая ды"а. Я п"ибежала сказать вам...
Я к о в л е в (внушительно). Искры летят оттого, что люди роются на пожарище.
Д у н я (удивилась). Да?
Я к о в л е в. А вы думали - отчего?
Д у н я. П"едставьте, я вовсе не думала об этом!
Н а т а ш а (уронила на пол блюдце). Ах, несчастная!
Я к о в л е в. Хозяйка, эх...
П о л и н а (с верха). Нет ключа.
Я к о в л е в. Как же это?..
К л а в д и я. Идёмте, я отопру без ключа!
Я к о в л е в (Стогову). Пожалуйте. Хаос у нас. (Ведёт его к двери в кухню. Навстречу - Ефимов, в руках его по тяжёлой связке книг, он держит их, как вёдра с водою.)
Д у н я. Ах, какой ужас был ночью, какое раззорение!
Н а т а ш а. Забыла, Дуня, нужно сказать - "аззоение...
Д у н я. Ах, оставь! Что тебе? Ты любишь осмеивать всех, а мне нравится картавить.
Е ф и м о в (опустил книги на пол, отирает пот с лица). Для Натальи Ивановны стеснять людей - первое удовольствие.
Н а т а ш а. "Философия составляла любимый предмет Агафьи".
Д у н я. Это что ещё за Агафья?
