Продолжаем путешествие по Марининому дому. Открываем входную дверь. Внутри дома сохранилась парадная лестница из белого песчаника, с дубовыми перилами на литых чугунных балясинах.
«Входишь — темно, потому что не горит лампочка. Ну, это вставим! Проходишь площадку — есть ли справа квартира, я не заметила, слева — есть! Начинается лестница.» (Марина Цветаева)
Фотография из интернета
Витражи над парадной лестницей, мерцание огромного овального окна антресольного этажа, зеркало между первым и вторым маршами - так начинается путь к порогу квартиры №3: «колодцу уюта и волшебства».
«Первый марш, площадка, поворот,» (Марина Цветаева)
Полы на площадках выложены метлахской плиткой, двери квартиры на первом и втором этажах были красного дерева.
«…второй марш — и площадка, там горит лампочка…» (Марина Цветаева)
«…Справа — высокая дверь, двойная. По-моему, она из красного дерева (я не видела еще красного дерева дверей). Входишь…» (Марина Цветаева)
Межкомнатные двери имели накладные резные детали, полы были наборного паркета, потолки украшала лепнина.
«Передняя какой-то странной формы, вся из углов, потому что одна дверь впереди, одна как-то наискось, стеклянная…»(Марина Цветаева)
«Справа — темный коридор. Потолок высоко... на этом месте - все начинается!» (М.Ц.)
«Дверь открывается - вы в комнате с потолочным окном - сразу волшебно!» (М.Ц.)
« Справа - камин. И больше ничего нет. Я так вдруг обрадовалась, но знаешь, это не так, как там. Это - серьезно. Я уже в этой комнате почувствовала, что это - мой дом! Понимаешь? Совсем ни на что не похож. Кто здесь мог жить? Только я! Сережа бы и то согласился…» (М.Ц.)
Застекленные двери вели из прихожей в первую комнату, соединявшую гостиную и столовую. Под потолочным окном - «световым колодцем» - стояла антикварная мебель красного дерева в стиле ампир: круглый обеденный стол со стульями, диваны у противоположных стен, большой буфет с посудой.
На стенах висели картины в багетных рамах, вышитый ковер, под потолком - люстра «со множеством огоньков». На полке большого, облицованного ониксом камина стояли часы в виде верблюда и бронзовый бюст Александра Пушкина.
Сегодня в интерьере гостиной - предметы мебели XIX - начала XX века.
Также представлены и мемориальные вещи. В горке - посуда из семьи Дурново-Эфрон и памятное фарфоровое блюдо, подаренное крестьянами Петру Аполлоновичу Дурново - деду Сергея Эфрона с дарственной надписью «Мировому посреднику Петру Аполлоновичу Дурново от благодарных крестьян Митиной волости».
Здесь же тарелка из немецкой гостиницы «Zum Engel», в которой Марина Цветаева останавливалась летом 1905 года после обучения в пансионе и в 1912 году во время свадебного путешествия. Кофейная пара с портретом Жозефины, жены Наполеона, напоминает такую же, некогда принадлежавшую Марине Цветаевой.
На стене - небольшой живописный этюд «Женевское озеро» кисти Елизаветы Дурново-Эфрон, матери Сергея. Диван, обитый красным штофом, принадлежал Ольге Ивинской, близкому другу поэта Бориса Пастернака, и назывался в её семье «пастернаковским диванчиком».
Гостиную украшают каминный экран XIX века с вышивкой гобеленовым швом и посеребренные вазы начала ХХ века.
На стене возле камина - портреты родителей Цветаевой Ивана Владимировича и Марии Александровны.
Иван Владимирович Цветаев
Мария Александровна Цветаева
Над диваном - фотографии Марины Цветаевой и членов ее семьи. Три крупных изображения в верхнем ряду связаны с любимыми местами поэта. Слева - Анастасия, Марина и Сергей Эфрон в гостиной дома Цветаевых в Трехпрудном переулке.
Слева направо: Анастасия Цветаева, Сергей Эфрон, Марина Цветаева. Москва, Трехпрудный переулок, 8. 1913.
В центре - семьи сестер Цветаевых в Александрове, где летом 1916 года Марина гостила у Анастасии.
Сестры Цветаевы с детьми и мужьями, Маврикий Минц — справа.
Справа - Марина Цветаева в доме у Максимилиана Волошина в Коктебеле, где в 1911 году она встретила своего будущего мужа Сергея Эфрона.
Слева — Марина Цветаева, Лиля Эфрон, в центре — Сергей Эфрон, справа — Владимир Соколов, Вера Эфрон, Елена Оттобальдовна Волошина, стоит Владимир Александрович Рогозинский. 1913.
Нижний ряд:
Иван Владимирович Цветаев с дочерью Мариной, 1906 год
Марина Цветаева. Май 1913, Коктебель
Сергей Эфрон.
Марина Цветаева 1917г
Рядом с фотографиями - акварели Волошина, поэта и художника, старшего друга Цветаевой
Кончался все тот же 14 й год.
«…два дивана … у правой и у левой стены. Над ними… гравюры. Полыхал огонь в камине, за высоким потолочным окном смеркалось…» (Анастасия Цветаева)
«…На двери у Марины висит деревянный молоток. Стучу. Открывает Аля. Вхожу в столовую, большую, прохладную комнату с камином и с потолочным окном-фонарем. В середине большой круглый стол. Вокруг него уютные стулья красного дерева. У стен большие книжные шкафы. На стенах картины и портреты…»
Об изменившемся облике комнаты во времена «военного коммунизма» не раз писала знакомым маленькая Аля.
Из письма восьмилетней Али Е.О. Волошиной 14-го ст<арого> ноября 1920 г.: «…День за днем идут как двойники. Знаешь, что Марина будет рубить чужие шкафы и корзины, я буду убирать комнаты. Живем теперь в бывшей столовой, похожей на тюрьму…»
Из письма Али Е.П. Ланну Москва, 31 русск. декабря 1920 года: «…Новый Год — ведь это тоже смерть — Старого. У нас елка, большая, тощая — трущобница. Останки прежних украшений. Наверху большая папина белая звезда. Я лежала в постеле (нарочно пишу на конце е, — от народного «постеля») — малярия, и чувствовала себя девочкой из старинной детской книжки: елка — болезнь — молодая мать…»
Из письма Анне Ахматовой - девятилетняя Аля 17 русского марта 1921г: «…у нас всю зиму копоть и дым. Над моей кроватью большой белый купол: Марина вытирала стену, пока руки хватило, и нечаянно получился купол. В куполе два календаря и четыре иконы. На одном календаре — Старый и Новый год встретились на секунду, уже разлучаются...На календаре — все православные и царские праздники. Одна иконочка у меня старинная, глаза у Богородицы похожи на Ваши. Мы с Мариной живем в трущобе. Потолочное окно, камин, над которым висит ободранная лиса, и по всем углам трубы (куски). — Все, кто приходит, ужасаются, а нам весело. Принц не может прийти в хорошую квартиру в новом доме, а в трущобу — может…»
Из воспоминаний Марии Кузнецовой (Гриневой)
«…Когда она открыла дверь в столовую, я оторопела. Ненавистный ей быт выглядел как после пожара. Книжные шкафы пусты и раскрыты настежь. Стулья свалены в угол. Пола не видно, он весь завален кипами книг, нотами, рукописями, огромным количеством портретов и фотографий родных и друзей в сломанных рамках с разбитыми вдребезги стеклами, снятыми со стен и брошенными на пол картинами. Шагов наших не слышно. Кажется, что идешь по трясине, ноги утопают в мякоти, под ними хрустят стекла…»
Анастасия Цветаева: «…Несмотря на майские дни, в первой комнате от входа была полутьма. Потолочное окно, годы не протираемое, — не до того было! — тускло светило. Я не сразу поняла, почему комната такая маленькая — она же была большая! Дело же было в том, что мы (человек в ней) двигались, собственно, по ее середине. Накопившееся в тяжелые годы, когда сил хватало только на борьбу за жизнь — а у Марины еще на писание, одну за другой, книг стихов, — не выносилось. Не хватало ни сил, ни времени на давно отставленную, выключенную из внимания, так называемую уборку — мусор, обломки мебели (краснодеревную мебель рубили на топку печурки, вокруг которой теплилась жизнь). И эти странные внутренние стены уменьшали — на вид — комнату. Когда-то она была столовой. На одной стене еще висела вынутая из рамы гравюра, на противоположной стене не было ничего. Стоявших тут когда-то диванов — не было. Исчез и обеденный стол. Опустевшая, им прежде занятая, часть комнаты, немного расширенная, и составляла жилую ее часть. Ближе к камину стоял простой маленький стол, на нем жили тетради, бумаги, чернильница. Рядом с этим очагом творчества тлел очаг питания: посреди смолкших языков романтического каминного пламени, скромной тенью их, возвышалась на коротких ножках печурка... Кругом царила разруха…»
И опять - Аля - о последнем дне в Москве, о дне отъезда: «…Я послонялась по комнатам; к тому времени их в нашем распоряжении оставалось три: проходная, полутемная, с одним лишь тусклым окном-фонарем в потолке, — столовая; маленькая, об одно окошко, глядящее во двор, — Маринина и большая, самая светлая, просторная и безликая, давно уже необитаемая, — детская… На нашей половине царил унылый предотъездный хаос, ничего общего не имевший с тем живым и неувядаемо-разнообразным, порой веселым беспорядком, в котором мы, лишившиеся прислуг и не обретшие их навыков, «содержали квартиру» — а она нас…»
«Маринин дом» Дом-музей Марины Цветаевой Москва 2011 Составители Г.А. Данильева Н.Б. Шаинян
Анна Саакянц «Жизнь Цветавой. Бессмертная птица-феникс» Москва Центрполиграф 2002
Анастасия Цветаева «Неисчерпаемое» Москва Отечество 1992
«Марина Цветаева в Москве. Путь к гибели» Автор - составитель и автор текста Ю.М. Каган Москва Отечество 1992
"Когда я гляжу на летящие листья,
Слетающие на булыжный торец,
Сметаемые — как художника кистью,
Картину кончающего наконец,
Я думаю (уж никому не по нраву
Ни стан мой, ни весь мой задумчивый вид),
Что явственно желтый, решительно ржавый
Один такой лист на вершине — забыт."
Неподалеку от шумного Арбата в тихом Борисоглебском переулке (дом № 6, стр. 1) расположено небольшое двухэтажное здание - ныне это Дом-музей Марины Цветаевой, где она прожила нелегкие свои годы с 1914 по 1922 г. Музей этот по-своему уникален не только тем, что сохранились интерьеры, личные вещи, прижизненные издания книг не только самой Марины Ивановны, но и других поэтов, но и тем, что на сегодняшний момент это единственный сохранившийся в Москве дом великой поэтессы. Ее родовое "гнездо" - небольшой деревянный дом в Трехпрудном переулке ныне бесследно "исчез" с лица земли. Музей был открыт в 1992 году - в столетие со дня рождения Марины Цветаевой. И сегодня я приглашаю вас прогуляться по этому интереснейшему дому.
01. В этот дом Марина Ивановна поселилась в сентябре 1914 года вместе со своим мужем Сергеем Яковлевичем Эфроном и дочерью Ариадной или Алей, как ее называли в семье. Сам дом, кстати, был построен в 1862 году. Это был доходный дом на 4 квартиры в стиле московского классицизма.
02. Нас встречает бюст Марины Цветаевой.
03. В 1915 году Марина Цветаева знакомится с поэтессой Софьей Парнок (вторая снизу в левом ряду). Их отношения продолжались до 1916 года, Цветаева посвятила ей цикл стихов "Подруга". Считается, что знаменитое "Под лаской плюшевого пледа..." посвящено именно Софье. После расставания с ней Марина вернулась к мужу, но отношения с Софьей еще долго переживала как личную катастрофу.
05.
06.
07. Весь второй этаж занимал муж Марины Цветаевой - Сергей Эфрон. Это "Чердачная". Именно эту комнату выбрал себе Сергей, когда семья въехала в дом в 1914 году.
08. Обстановку той поры составляли тахта, узкий диванчик красного дерева, шкаф, буфет, маленький круглый столик и письменный стол у окна.
09. На стенах висели гравюры с изображениями любимых полководцев Сергея - Кутузова, Суворова, Корнилова и Нахимова. Справа над чемоданом висит фотопортрет матери Сергея - Елизаветы Дурново.
10. Окна в комнате располагались на разных уровнях. Нижнее окно выходило на плоскую крышу детской, обнесенную балюстрадой. О верхнем, над которым потолок образует подобие ниши, Цветаева написала:
Высоко мое оконце!
Не достанешь перстеньком!
На стене чердачной солнце
От окна легло крестом.
11. Обстановку ушедшей эпохи воссоздают старинные предметы мебели и портреты.
12. Фото Марины и Сергея, а также сестры Сергея Елизаветы.
13. О временах "военного коммунизма" напоминают утюг, кофемолка и самовар (в похожем Цветаева варила пайковое пшено).
14. Чемоданы символизируют кочевую жизнь Цветаевой, покинувшей России в 1922 году на долгие 17 лет эмиграции.
15. А у окна быть может сидела сама Марина Ивановна.
16. Следующая комната на том же этаже. Здесь представлены фотографии и некоторые личные вещи семьи Эфрон.
17. Сергей Яковлевич Эфрон родился в семье народовольцев Елизаветы Петровны Дурново (1855—1910), из известного дворянского рода, и Якова Константиновича (Калмановича) Эфрона (1854—1909), из происходившей из Виленской губернии еврейской семьи.
18.
19. Сергей Эфрон и Марина Цветаева познакомились в Коктебеле в 1911 году, когда Марина гостила у своего доброго друга поэта Максимилиана Волошина. В январе 1912 года Марина вышла за него замуж, а в сентябре того же года у них родилась дочь Ариадна.
20. Семейный альбом семьи Эфрон.
21. Здесь же возле окна небольшая статуэтка Максимилиана Волошина.
22. Марина Цветаева.
23. Максимилиан Волошин. Марина и Сергей потом часто гостили у него в Коктебеле и любили это место особенно.
24.
25.
26.
27. Следующая комната на втором этаже полностью посвящена военной службе Сергея Эфрона. Он покинул Москву в 1918 году, чтобы присоединиться к Добровольческой армии. В летние месяцы Цветаева с детьми жила в бывшем кабинете мужа, она воспела эту комнату в стихах.
28. После начала Первой мировой войны, в 1915 г. Сергей Эфрон поступил братом милосердия на санитарный поезд; в 1917 г. закончил юнкерское училище. 11 февраля 1917 командирован в Петергофскую школу прапорщиков для прохождения службы. Через полгода зачислен в 56-1 пехотный запасной полк, учебная команда которого находилась в Нижнем Новгороде.
В октябре 1917 г. Эфрон участвует в боях с большевиками в Москве, затем — в Белом Движении, в Офицерском генерала Маркова полку, участвует в Ледяном походе и обороне Крыма.
29.
30.
31.
32. Походный котелок и нехитрые столовые приборы.
33. Сергей входил в состав "корниловцев" (Корниловский полк).
34. Полевая касса. Банкноты периода Гражданской войны.
35. Элементы амуниции.
36. Жизнь порой играет с нами злую шутку: сначала ты белогвардеец, а потом тайный агент НКВД...
37. Все время, что Сергей был на фронте, Марина ждала его и молилась за его судьбу. Годы Гражданской войны были для нее невероятно трудными. В эти годы появился цикл стихов «Лебединый стан», проникнутый сочувствием к белому движению.
38.
39.
40. Меж тем покидаем второй этаж.
41. Это гостиная. Застекленные двери вели из прихожей в гостиную. Под потолочным окном стояла антикварная мебель красного дерева в стиле ампир: круглый обеденный стол со стульями, диваны у противоположных стен, большой буфет с посудой. На стенах висели картины в багетных рамах, на полке большого, облицованного ониксом камина стояли часы в виде верблюда и бронзовый бюст Александра Пушкина. На стене возле камина - портреты родителей Цветаевой - Ивана Владимировича и Марии Александровны.
42. Диван, обитый красным штофом, принадлежал Ольге Ивинской, близкому другу поста Бориса Пастернака и назывался в ее семье "пастернаковским диванчиком".
43. Над другим диваном с противоположной стороны фотографии Марины Цветаевой и членов ее семьи. Три крупных изображения в верхнем ряду связаны с любимыми местами поэта. Слева - Анастасия (сестра Марины), Марина и Сергей Эфрон в гостиной дома Цветаевых в Трехпрудном переулке. В центре - семьи сестер Цветаевых в Александрове, где летом 1916 года Марина гостила у Анастасии. Справа - Марина в доме у Максимилиана Волошина в Коктебеле, где в 1911 году она и встретила Сергея.
44.
45. У "Макса".
46. Мать Марины Мария Александровна (в девичестве Мария Мейн - из обрусевшей польско-немецкой семьи) ушла из жизни рано (скончалась от чахотки), и Марина осталась на попечении у отца.
47. В горке - посуда из семьи Дурново-Эфрон и памятное блюдо, подаренное крестьянами Петру Аполлоновичу Дурново - деду Сергея Эфрона. Здесь же тарелка из немецкой гостиницы "Zum Engel" ("К ангелу"
), в которой Марина Цветаева останавливалась летом 1905 года после обучения в пансионе и в 1912 году во время свадебного путешествия. Кофейная пара с портретом Жозефины, жены Наполеона, напоминает такую же, некогда принадлежавшую Марине Цветаевой.
48. Из гостиной двери ведут в глубину квартиры, в проходную комнату с роялем, книжным шкафом и нотной этажеркой. Некогда здесь столя рояль, унаследованный Мариной от матери и отданный в трудные времена за пуд ржаной муки. Нынешний инструмент напоминает о своем предшественнике, создавая атмосферу комнаты - "музыкальной шкатулки".
49. Над роялем, как когда-то в доме Цветаевых в Трехпрудном, висит портрет Бетховена.
50. Справа находится комната Марины Цветаевой - своего рода сердце мемориальной квартиры. "Эта была единственная на моей памяти настоящая мамина комната - не навязанный судьбой угол, не кратковременное убежище..." - писала Ариадна Эфрон. Нынешняя обстановка воссоздана по мемуарам родных и гостей поэта близко к первоначальному облику. Над диваном висит портрет Сергея Эфрона. Оригинал, написанный в Коктебеле Магдой Нахман, не сохранился и заменен современной копией.
51. На полу, как и когда-то, лежит волчья шкура.
52. В простенке стоял книжный шкаф-секретер с любимыми книгами из фамильной библиотеки. На стенах висели цветных репродукции картин Михаила Врубеля, у окна стояло "вольтеровское" кресло.
53. У окна стоял большой письменный стол, подаренный Марине ее отцом на шестнадцатилетие. На столе были дорогие Цветаевой вещицы, книги, рабочие тетради. Сегодня здесь копии страниц рукописных книг Марины Цветаевой, продавшихся в Лавке писателей в послереволюционные годы. В угловом шкафу - книги на французском и немецком языках, на нем - образ Богоматери, переданный музею в дар Анастасией Цветаевой.
54. Здесь звучала музыка из вишневой деревянной трубы граммофона, старинной музыкальной шкатулки и шарманки.
55. Здесь же висит потрет Наполеона - одна из значимых для Марины личностей. Настолько значимой, что еще будучи ребенком, она сняла икону со стены своей комнаты и повесила вместо нее портрет Наполеона. Вот мол, мой Бог!
56. Самая светлая и большая комната в доме была отведена дочерям Цветаевой - Але и Ирине. Окна детской выходили во двор и на соседнюю церковь Николы на Курьих ножках, снесенную в 1930-е годы. Обстановка комнаты была частично унаследована из родительского дома в Трехпрудном переулке - большой серый ковер с вязью осенних листьев на полу и высокий книжный шкаф (на фото ниже), в котром хранились не только книги, но и игрушки. Вдоль стены стояли детская кроватка и большой сундук, служивший постелью няне. В комнате были также диванчик и большой зеркало. Справа стоит макет несохранившегося дачного дома Цветаевых в Таруссе, напоминающий о счастливой детстве сестер Цветаевых.
57. Обстановка детской была практически полностью утрачены в годы Гражданской войны, а сама комната какое-то время была необитаема: Цветаева не могла ее отопить. Среди поломанных вещей и игрушек оставались ящики с книгами. Многие из них Цветаева относила на продажу в Лавку писателей.
58.
59.
60. Аля (Ариадна и Ирина).
61. Возле книжного шкафа можно заметить чучело лисы.
62. В экспозиции центральное место занимают портреты дочерей Марины Ивановны - Ариадны и Ирины. Эти фотографии - последние сохранившиеся изображения младшей дочери Ирины - погибшей от голода в 1920 году. Марина в отчаянных поисках еды для дочерей была вынуждена отдать их на какое-то время в детский приют в Кунцево, куда якобы должны были привезти американскую гуманитарную помощь. Однажды Марина, решив проведать дочерей, отправилась в приют и поняла, что никакой помощи и еды дети там не получают. Ариадна тяжело заболела и лежала с высокой температурой практически при смерти. Марина забрала девочку и направилась из Кунцево пешком до Борисоглебского переулка. По дороге сама обессилевшая от длительного голода да еще и с дочкой на руках она падает в обморок. Ее подбирает женщина на повозке и кое-как довозит до дома. Марина кидается по знакомым, просит помощи у всех, кого возможно. Ариадну удалось спасти. И тут Марина случайно узнает, что говорят о какой-то "дочке поэтессы, которая умерла в приюте". Ирина умерла в возрасте 3 лет. В дневнике Цветаева писала: "Вспоминаю - сами вспоминаются! - чудесные Иринины глаза - ослепительно-темные, такого редкостного зелено-серого цвета, изумительного блеска - и ее огромные ресницы. В Иринину смерть я по-прежнему не верю". Я читала разные статьи об Ирине. Есть мнение, что младшую дочку Цветаева любила меньше, чем Ариадну, якобы считая ее "менее развитой", если так можно сказать. Что чуралась ее порой и что это был сознательный выбор между девочками. Я в это не хочу верить.
63. Еще один зал на первом этаже целиком содержит фотографии Марины, ее семьи и некоторые личные вещи поэтессы.
64.
65.
66.
67. Георгий (Мур) Эфрон - сын Марины и Сергея.
В мае 1922 года Цветаевой разрешили уехать с дочерью Ариадной за границу — к мужу, который, пережив разгром Деникина, будучи белым офицером, теперь стал студентом Пражского университета. Сначала Цветаева с дочерью недолго жила в Берлине, затем три года в предместьях Праги. В Чехии написаны знаменитые «Поэма Горы» и «Поэма Конца», посвященные Константину Родзевичу. В 1925 году после рождения сына Георгия семья перебралась в Париж. В Париже на Цветаеву сильно воздействовала атмосфера, сложившаяся вокруг неё из-за деятельности мужа. Эфрона обвиняли в том, что он был завербован НКВД и участвовал в заговоре против Льва Седова, сына Троцкого.
68. Георгий и Ариадна. Георгий погиб в 1944 году на Восточном фронте Второй мировой войны и похоронен в братской могиле. Ариадна Эфрон провела 8 лет в исправительно-трудовых лагерях и 6 лет в ссылке в Туруханском районе и была реабилитирована в 1955 году.
69. Мур был самым любимым и желанным ребенком для Марины. Рожала она его долго, тяжело, будучи в эмиграции в Чехии.
70. Очевидцы утверждали, что Марина во всем потакала и ни в чем не отказывала Муру, делая из него своего "Наполеона". Он рос скрытным и непростым ребенком, Марина фиксировала практически каждый день его взросления.
В 1939 году Цветаева вернулась в СССР вслед за мужем и дочерью, жила на даче НКВД в Болшеве (ныне Мемориальный дом-музей М. И. Цветаевой в Болшеве). 27 августа была арестована дочь Ариадна, 10 октября — Эфрон. 16 октября 1941 года Сергей Яковлевич был расстрелян на Лубянке; Ариадна после пятнадцати лет заключения и ссылки реабилитирована в 1955 году.
Трёхпрудный переулок расположился в центре Москвы между Большим Палашёвским и Благовещенским пер.
Переулок назван по расположению близ трёх прудов, находившихся в XVII в. в усадьбе патриарха на Козьем болоте и известных как Патриаршие пруды. В начале XIX в. два пруда были засыпаны.
Read the post in English
Марина Цветаева писала о нем:
Ты, чьи сны ещё непробудны,
Чьи движенья ещё тихи,
В переулок сходи Трёхпрудный,
Если любишь мои стихи.
О, как солнечно и как звёздно
Начат жизненный первый том,
Умоляю - пока не поздно,
Приходи посмотреть наш дом!
Будет скоро мир тот погублен,
Погляди на него тайком,
Пока тополь ещё не срублен
И не продан ещё наш дом.
Этот тополь! Под ним ютятся
Наши детские вечера.
Этот тополь среди акаций
Цвета пепла и серебра.
Этот мир невозвратно-чудный
Ты застанешь ещё, спеши!
В переулок сходи Трёхпрудный,
В эту душу моей души.
ОВД Тверской ЦАО – паспортно-визовое отделение. Бывшее 108-е отделение милиции, бывший 4-й отдел 3-го РУВД - здесь снимался фильм "На углу у Патриарших"
Министр МВД Колокольцев начинал здесь свою трудовую деятельность.
В этом доме в 1892-1927 гг. жил великий актер Малого театра А.И. Южин-Сумбатов. О чем говорит соответствующая табличка.
Принадлежал очень яркому и своеобразному архитектору С. М. Гончарову (доходный дом в Благовещенском, д.3).В кон. XIX - нач. XX вв. здесь жила его дочь художница Наталья Гончарова и ее муж - художник Михаил Ларионов. У них часто собирались художники, бывали С. Дягилев, А. Лентулов, И.Машков, П. Кончаловский и другие. Тут же, по сведениям справочника «Вся Москва» за 1917 г., был и трактир некой Ананьевой.
Данных об этом доме к сожалению нет.
Великолепный кирпичный дом с шикарными балконами
«Дом со скворечником» (доходный дом Э. К. Нирнзее)
Построен в 1911 г.
Этот дом Э. К. Нирнзее строил для себя. Угол дома выделил с помощью гигантского «скворечника» с полукруглыми окнами, что послужило причиной того, что за постройкой закрепилось оригинальное название «Дом со скворечником». В квартире № 26 этого дома жил архитектор Л. М. Поляков (1906-1965), мастер сталинского ампира, автор гостиницы «Ленинградская».
Здесь жили артист С. В. Айдаров, художник М. В. Куприянов, актриса Л. М. Гурченко (до 2004 г.).
Вот, что пишет один из жильцов дома: "В этом доме до конца 70-х жили наши родственники, я часто у них бывала и иногда ночевать оставалась. Квартира была коммунальная естественно и в самой интересной комнате, той что с шестью окнами, к моему глубокому разочарованию жили не родственники, а зубной врач из стоматологии на Садовой тетя Оля. Эта тетя Оля была одинока, бездетна и меня частенько зазывала к себе на чай с конфетами (конфеты по роду деятельности у нее всегда водились самые вкусные). Мне ее комната казалась дворцом, столько окон в одном помещении я никогда не видела! Но тетя Оля очень не любила эту комнату, считала ее неудобной и мечтала об отдельной однушке "хоть где!".
Родственники же наши занимали две смежные комнаты. Была еще одна комната совсем маленькая (предназначалась скорее всего для прислуги), там сначала дворничиха татарочка жила, но потом ей квартиру дали и комната стояла пустая, использовалась жильцами как кладовка и "спальня" для гостей. Вот там я и ночевала и окошко это вижу на фото;) Утром в открытое окно доносился щебет птиц, а гул с улицы Горького был где-то далеко-далеко. Бабуля наша ходила на пруды (тогда Пионерские), сидела там на лавочках с такими же как она осколками старины - в шляпках, в нитяных перчатках, летом в жару даже с веерами! И в самом доме полно было таких старушек. Одну звали очень странно: Вакса. Запомнила, потому, что бабушка с ней дружила и я даже в гостях у этой Ваксы была.
На кухне была огромная неработающая печка. И несколько старинных полок для посуды. И на стене висел огромный латунный таз для варки варенья, которым пользовались все жильцы, он был ничейный, остался со старых времен. Но самое невероятной для меня вещью в кухне был выход на черный ход - старинная толстенная кривоватая дверь с засовами, которой никто конечно же уже не пользовался.
Не помню была ли ванна. Помню умывальник, а за ним дверь в туалет, т.е. что бы попасть в туалет, сначала надо было пройти через эту комнатку с раковиной для умывания.
Перед олимпиадой дом расселили типа на капремонт. Родственники наши получили двухкомнатную квартиру в Строгино, которое только начинали застраивать, где и живут до сих пор. А в этот дом вернулся только актер Каюров с семьей, остальных не пустили, хотя многие готовы были в свои родные коммуналки вернуться."
Дом бывшего кооператива «Творчество»
Раньше на этом месте стоял дом, в котором родилась и выросла Марина Цветаева.
Дом был построен в 1838 г. и перешел к ее отцу И. В. Цветаеву как приданое его первой жены, дочери историка Д. И. Иловайского. Сам Цветаев, известный искусствовед, основатель Музея изобразительных искусств, прожил здесь до кончины в 1913 г. Дочь его, Анастасия Цветаева, так описывала этот дом: "С улицы... одноэтажный, деревянный, крашенный - сколько помню его, с 1897 года - коричневой краской, с семью высокими окнами, воротами, над которыми склонялся разлатый серебристый тополь, и калиткой с кольцом; нажав его, входили в немощенный, летом зеленый двор, мостки вели к полосатому, красному с белым парадному, - над ним шли антресоли".
Во время первой мировой войны дом передали под лазарет, а в 1926 г. на его месте началось строительство жилого дома для кооператива "Творчество" по проекту М. Е. Приемышева, который в 1948 г. был надстроен, а фасад по новой тогда моде "обогащен" декоративными деталями (архитектор Д. Д. Булгаков). Как пророчески писала Марина Цветаева:
Домики с знаком породы,
С видом ее сторожей,
Вас заменили уроды
Грузные, в шесть этажей...
1930 Дом Садовских - актерская династия.
Одно из зданий БЦ «На Трёхпрудном»
Бывшая скоропечатня А.А. Левенсона. Здание построено с применением новейших технологий и материалов того времени, в частности, металлического каркаса в производственных корпусах, позволившего создать в цехах большие открытые пространства. Помимо того, что это уникальный памятник архитектуры, сама типография внесла большой вклад в развитие русской культуры: именно здесь увидела свет первая книга Антона Павловича Чехова, были напечатаны книги Ивана Алексеевича Бунина, здесь же впервые вышли поэтические сборники Марины Цветаевой.
Типография А.А. Левенсона открылась 31 марта 1881 года в Рахмановском переулке в доме отца основателя типографии, известного московского доктора А.С. Левенсона. В 1887 году, с привлечением к себе пайщиков, она превратилась в товарищество на вере «Торговый дом А. Левенсона и Ко», а в 1890 году было реорганизовано в «Товарищество скоропечатни А.А. Левенсон». В 1896 году Товарищество выполняло заказ Министерства императорского двора к коронации Николая II и Александры Фёдоровны и было удостоено звания Поставщика Двора Его Императорского Величества. Типография специализировалась на выпуске художественных изданий, альбомов художников, программ для всех Императорских театров. Кроме того, в течение театрального сезона с 1899 года типография издавала газету под названием «Ежедневное либретто», в которой печатались новости культуры.
В 1900 г. в Трёхпрудном переулке по проекту известного архитектора Федора Шехтеля были построены существующие здания скоропечатни А.А. Левенсона, которые стали одним из первых градостроительных комплексов Москвы в стиле модерн. Комплекс состоял из 3 объектов: административного, производственно-типографского корпусов и здания сторожки. Все здания сохранились до наших дней и в настоящее время отреставрированы.
Выдающийся мастер русского модерна выстроил главный дом и производственные корпуса, отвечающие всем требованиям современной по тем временам технологии. Фасады производственных корпусов выдержаны в стиле рациональной промышленной европейской архитектуры с минимальной отделкой.
Административный корпус богато декорирован с внешней стороны. Особое внимание обращают на себя изображение чертополоха, одного из растений-символов модерна, барельеф с изображением печатников за работой, исполненный дрезденским скульптором, герб Российской Империи и знак «Поставщик двора Его Величества». В процессе реставрации зданию был возвращен стеклянный витражный плафон (купол), демонтированный в течение XX века.
Внутренний декор помещений административного корпуса тоже весьма сдержанный. Интерьеры административного корпуса несли в основном служебные функции, поэтому здесь отсутствуют яркие цвета и декоративные элементы, более характерные для других работ Ф.О. Шехтеля.
Тем не менее, следует обратить внимание на такие элементы интерьера, как потолки (они уникальны в каждой из комнат административного корпуса) и двери, которые также не повторяются. Двери были воссозданы по фотографиям подлинного интерьера и авторским чертежам. Также по уцелевшим фрагментам были полностью воссозданы полы, выложенные метлахской плиткой.
После 1917 года типография была национализирована, в 1922 году здесь был создан первый пионерский отряд, положивший начало Пионерской организации, а в 1923 году стала 16-й типографией «Мосполиграфа». После закрытия в 1942 году 16-й типографии «Мосполиграфа» до начала 1990-х годов в здании находились различные учреждения, в том числе московская типография № 7.
С начала 1990-х гг. здания скоропечатни А.А. Левенсона использовались в качестве офисного комплекса. И в результате эксплуатации здания в советский и постсоветский периоды была утрачена вся внутренняя отделка административного корпуса, значительные утраты понесла кровля и фасады памятника.
Комплексная реставрация зданий скоропечатни А.А. Левенсона была начата в 2013 г. и продолжалась до августа 2016 г. Основные работы были проведены в административном корпусе.
В рамках работ проведена крупная исследовательская работа, в результате которой комплекс зданий в настоящее время выглядит таким, каким он был создан Фёдором Шехтелем.
В части реставрации фасадов были выполнены работы по расчистке и реставрации штукатурных плоскостей, отреставрирован барельеф на уровне третьего этажа, воссозданы исторические надписи и герб Российской империи. Фасадам возвращено историческое цветовое решение.
Были отреставрированы и восстановлены по фотографиям исторические интерьеры здания: восстановлены потолки, очищен и отреставрирован барельеф с изображением первопечатника Гутенберга в парадном зале первого этажа, воссоздан фонарь формы «медуза» и деревянный потолок парадной лестницы. Лестница, выполненная из мрамора отреставрирована с заполнением утраченных фрагментов.
Объект культурного наследия федерального значения.
Дореволюционный шестиэтажный двухподъездный кирпичный жилой дом, построенный по индивидуальному проекту.
На месте здания, четыре этажа которого построены в 1910 г. (архитектор В. И. Дзевульский), находился дом, в котором в 1858-1861 гг. жила артистка Л. И. Никулина-Косицкая.
ЖК «Волоцкие дома»
Доходный дом А. А. Волоцкой. Архитектор Э.-Р. К. Нирнзее.
Расположен в тихом, спокойном уголке Патриарших прудов. В настоящее время здесь проживают дочь Никиты Михалкова, артисты Татьяна Догилева, Михаил Мишин и другие.
Обычный дом, ничего интересного
Дом Калмыкова
Доходный дом купца Гавриила Николаевича Калмыкова. Справа - сквер на месте дома актёров Садовских.
Заканчиваю рассказ на доме на углу Ермолаевского переулка
Марина Селина, РИА Новости.
Пытаться открыть нечто новое в биографии Марины Цветаевой, 120 лет со дня рождения которой исполняется 26 сентября, - фатальное занятие. Она сама о себе все рассказала - в стихах, прозе, письмах и объемных дневниках. Почти обречена и попытка понять Цветаеву. Возможно, по причине все той же ее чрезмерной открытости, которая заставляет не думать, а чувствовать, и следовать за ней не только по строкам, но и по тем местам, где она оставила частицу себя. Сегодня - об этих местах.
"Детство лучше сказки…"
Жизнь Цветаевой условно можно разделить на два периода: счастливый, достаточно беззаботный, и трагический - в постоянных поисках угла и тоске по дому. Настоящему земному дому, который бы соответствовал духовному цветаевскому аналогу. И такой у нее был, в счастливом детстве.
Это дом в Трехпрудном переулке в Москве, который навеки запечатлен в стихах и прозе. Дом, где в маленькой Цветаевой строгая мать Мария Мейн пытается воспитать идеального музыканта. Дом, где в комнате Валерии - сводной сестры Марины - в шкафу прячется черт. Дом, где неожиданным гостем оказывается поэт Максимилиан Волошин, первый, кто публично признал поэтический гений юной Цветаевой.
Сегодня увидеть этот дом невозможно. Он был стерт с лица земли после прихода к власти большевиков. Вот как описывает Цветаева дом своего детства в письмах к чешской приятельнице Анне Тесковой:
"Трехпрудный" - в моих вещах - Трехпрудный переулок, где стоял наш дом, но это был целый мир, вроде именья (Hof), и целый психический мир… А потом - 1920 г. - стоим с уже 6-летней Алей (Ариадна Эфрон, дочь Цветаевой: ред ) - перед нами: окна залы, и видим, как на подоконниках, из глиняных мисок, чужие люди хлебают вареную воблу. А потом - 1920 г. - стою перед ним - и нету. Закрываю глаза - есть, открываю - нет: одни развалины камина торчат. - Снесли на дрова, ибо был деревянный…"
Остаться навеки… в Тарусе
Другой дом из счастливого периода жизни Цветаевой - семейная дача в Тарусе в живописном месте на берегу Оки. Эту дачу отец Марины, известный ученый и искусствовед, основатель Иван Цветаев снял в долгосрочную аренду в год ее рождения. Сюда Цветаевы приезжали каждое лето вплоть до 1910 года. Сегодня Таруса со своей живописной природой как будто бы хранит энергетику цветаевского детства, и словно застыла в вечности в том, что касается Цветаевой.
Может быть, потому, что сама Марина хотела остаться здесь навечно. У тропы, ведущей к даче - огромный камень с надписью: "здесь хотела бы лежать Марина Цветаева". В центре Тарусы на берегу Оки - памятник поэту. А на местном кладбище похоронена Ариадна Эфрон, которая после возвращения из лагерей посвятила себя сохранению творческого наследия матери и большую часть жизни провела именно в Тарусе.
К сожалению, дача Цветаевых, так же как дом в Трехпрудном, советских времен не пережила. В разное время она использовалась под хознужды дома отдыха, потом в конце 1960-х цветаевскую дачу снесли, несмотря на попытки Ариадны спасти ее.
После сноса на месте дома была танцевальная площадка. Сейчас эта территория свободна от каких-либо застроек. Но будет ли когда-нибудь восстановлена дача Цветаевых, обстановка которой подробно запечатлена в мемуарах сестры Марины Цветаевой Анастасии - вопрос.
Любимый Коктебель
Цветаевой достаточно рано пришлось менять дома, вернее, места своего временного проживания - надолго и на достаточно короткие промежутки времени. В подростковом возрасте - тяжелая болезнь матери, и Марина с Асей долго жили в Италии, Швейцарии и Германии, где Марию Мейн лечили от туберкулеза. Здесь девочки скучают по России и по дому, который уже никогда не будет прежним после смерти матери в 1906 году.
Новый дом Цветаевой, временный, но настоящий, - Крым и, в первую очередь, Коктебель. Коктебель Цветаевой связан с домом Максимилиана Волошина, где сегодня ничего не напоминает о ее пребывании, кроме фотографий на стенах.
Но любители творчества Марины Цветаевой знают, что значил для нее Коктебель и гостеприимный дом Волошина. Именно она оставила самый яркий и живой образ поэта, да и самой обстановки, царившей в Коктебеле в очерке "Живое о живом".
Кроме Коктебеля Цветаева в разные годы жила в Ялте, Феодосии, которую Анастасия Цветаева называла "кусочком Константинополя".
Сегодня в Феодосии есть маленький музей сестер Цветаевых, в доме, где снимала квартиру Анастасия. Здесь в основном фотографии и мебель тех времен.
В последний раз Цветаева была в Крыму в октябре 1917 года, когда уже вспыхнула октябрьская революция. После этого жизнь Цветаевой резко изменилась.
Чердак в Борисоглебском, парижские скитания
После революции, с 1917 по 1922 годы, Цветаева с маленькой Алей жили в московской квартире в Борисоглебском переулке. Хотя слово "жили" здесь не вполне уместно. Для Цветаевой это были годы борьбы за физическое выживание.
"…Живу с Алей и Ириной (Але 6 лет, Ирине 2 года) в Борисоглебском переулке, в чердачной комнате. Муки нет, хлеба нет, под письменным столом фунтов 12 картофеля… весь запас"", - такими пометками полны записные книжки Цветаевой того времени.
Но экстремальные бытовые условия не мешают яркому творческому расцвету молодого поэта. Настоящая Цветаева живет в стихах и дневниках. Весной 1917 года у нее рождается вторая дочь Ирина, которая умерла в возрасте около трех лет.
"… На одного маленького ребенка в мире не хватило любви", - напишет Цветаева и признает, что в том числе, не хватило и ее материнской любви, которая всецело была отдана Але.
Дом в Борисоглебском, пожалуй, - наиболее сохранившееся из всех мест, связанных с Цветаевой. Сегодня здесь музей и можно увидеть комнаты, в которых жила Цветаева в течение нескольких лет до и после революции, чердак, где она ютилась с Алей в тяжелое время, а также сохранившиеся личные вещи поэта.
Но дом в Борисоглебском как земная точка Цветаевой сохранился лишь чудом. Только благодаря тому, что единственный его жилец - Надежда Катаева-Лыткина, благодаря энтузиазму которой впоследствии был создан дом-музей Цветаевой, отказалась из него выселяться, решив сберечь квартиру Марины.
Перед отправлением в эмиграцию Цветаева, которая ехала к Эфрону, надеялась на новую жизнь. В 1917 году она писала мужу: "Если Бог сделает это чудо - оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака". В какой-то степени это стало самопророчеством. Годы эмиграции оказались также нелегкими, хоть здесь и воссоединилась семья.
В чешской деревне Вшеноры родился сын Мур (Георгий Эфрон). Несмотря на то, что в Чехии Цветаева также жила в экстремальных бытовых условиях, она влюбилась в эту страну. "Таруса - Langackern - Коктебель - Мокропсы (Вшеноры) - вот места моей души. По ним - соберете", - писала Цветаева.
В Чехию она всегда хотела вернуться, уже оказавшись во Франции, и об этом часто писала своей чешской приятельнице Анне Тесковой. Но судьба не позволила Цветаевой после скитаний по парижским углам вернуться ни в одно из любимых мест, мест души, несмотря на физическое возвращение домой, в Россию.
Тебе - через сто лет
Когда обращаешься к жизни Марины Цветаевой, невольно думаешь, а как бы сложилась ее судьба, не вернись она в СССР? Но по-другому быть не могло.
В советскую Россию уехали Аля, Эфрон, и в СССР рвался Мур, который впоследствии будет скучать по Парижу. Цветаева ехала в СССР без иллюзий. Уже точно без надежды обрести здесь дом. "…Можно ли вернуться в дом, который срыт?", - строчки из стихотворения Цветаевой "Страна", написанного еще за 12 лет до отъезда в СССР.
Сегодня под Москвой, в Болшево (Королев) сохранился большой деревянный дом, посреди высоких сосен, бывшая дача НКВД, где семью Эфрона поселили после приезда в советскую Россию. Этот дом, пожалуй, один из символов сталинских репрессий. Отсюда увезли Алю и Эфрона, которых Цветаева уже больше никогда не увидела. Она провела в этом доме около полугода своей жизни.
Сегодня дом имеет статус музея. И он по-прежнему окружен соснами, которые помнят те трагические годы. После Болшево Цветаева с Муром бесконечно меняли углы. Марина обращалась в различные инстанции с просьбой выделить ей жилье, но обрести дом в родной Москве так и не смогла.
Эти мытарства подробно описаны в дневниках подростка Мура, которому спустя несколько лет суждено погибнуть на фронте. Последняя земная точка Цветаевой - . Здесь после долгой и мучительной дороги из Москвы Цветаева прожила с середины до конца августа 1941 года в маленьком углу хозяйского дома, выделенном ей на двоих с Муром.
Она оставила сыну короткую записку: "Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить". Земная бесприютность преследовала Цветаеву большую часть ее жизни. И не только жизни. Место ее захоронения до сих пор точно не установлено.
"Друг! не ищи меня! Другая мода! Меня не помнят даже старики", - писала Цветаева в стихотворении "Тебе - через сто лет". И далее: "Мои стихи! - я вижу: на ветру Ты ищешь дом, где родилась я - или В котором я умру". Это стихотворение написано Цветаевой в возрасте 26 лет. Она не сомневалась в памяти о себе через столетие, несмотря на молодость. И памяти этой уже больше, чем сто лет. А дом, "В котором я умру"... Таким ли видела его Цветаева?
Мнение ав тора может не совпадать с позицией редакции
Московские дома: от дерева к камнюОн достался отцу Цветаевой как приданое его первой жены, дочери историка Д.И. Иловайского. Здесь Марина родилась и провела детство. Это было одноэтажное деревянное здание из 11 комнат с внутренним двориком, наподобие тех, что рисовал художник Поленов.
Высыхали в небе изумрудном
Капли звезд и пели петухи.
Это было в доме старом, доме чудном...
Чудный дом, наш дивный дом в Трехпрудном,
Превратившийся теперь в стихи.
Дом Цветаевых был уютным, и поэтому после замужества Марина искала похожее здание для своей новой семьи. Радовалась, найдя дом на Полянке, и пыталась обставить его, как и дом своего детства. Но в 1913 году Цветаева с супругом уехала в Коктебель, а когда вернулась, шла война. Ее дом переоборудовали в психбольницу. Марина жить в этом здании отказалась.
Но и дом в Трехпрудном был занят - там устроили лазарет. А в революцию «Трехпрудный» дом растащили на дрова. После этого Марина Цветаева больше не приходила в этот переулок. Теперь на месте Цветаевского домика многоэтажный дом.
Домики с знаком породы,
С видом ее сторожей,
Вас заменили уроды
Грузные, в шесть этажей...
